Ветер Безлюдья - [9]
Мужчина нарочно обратился сам к себе в третьем лице, словно обличающий обвинитель. И я увидела этого человека вживую — полный, под пятьдесят, сидел у самой торцевой стенки вагона. Напротив него никого не было и он, видимо, обращался к своему отражению в стекле. Именно это выражение его лица заставило понять, что я не ошиблась, — губы искривлены, суженые по-восточному глаза презрительно сощурены, пальцы вцепились в сумку для принт-ноута. Мышцы лица едва заметно подергивались, словно он проговаривал свои мысли движениями языка и горла.
«Почему детство вспоминается? А я другим был… другим…»
Мне пришлось проехать свою станцию. Я пересела так, чтобы не терять его из виду. Аномальная трансляция не прерывалась, и любопытство уже определило за меня, что я буду слушать этого человека столько, сколько позволит время. Даже пойду за ним, когда он выйдет.
Судя по общему характеру с первым случаем — мысли ловились каких-то «потерянных» в своей жизни людей. Он не называл себя потеряшкой, но жалел о том, что свернул куда-то от своих настоящих стремлений. Вспоминал отца, вспоминал несправедливость суда над ним, необоснованное обвинение. Много еще чего.
На его станции мы вышли вдвоем. Я не опережала, стала идти медленно, уперев глаза в открытый персоник, как бы вся занятая своими делами. Но опасаться нечего. Мужчина шел на автомате, сам в своих мыслях, и не видел никого вокруг, ни на что не обращал внимания. Я же, превратившись в ментальный слух, шагала следом, сверяя иногда расстояние «трансляции» — в разрыве шагов на пятьдесят я уже не слышала ничего, но стоило мне нагнать, как все возобновилось. Соцработник, подходя ближе к своему адресу, переключился на злобное «Ну, если они не подпишут бумаги!» и тут же замолк.
Когда мы свернули в жилой квартал, пришлось оставить преследование — он направлялся в дом и квартиру для разбирательства дела с пожилым дедом и его дотошными внуками.
В ушах зазвучала снова музыка, и я отключила плеер. Вытащила наушники совсем. Оглядевшись, вспомнив на какой станции вышли — поняла, что занесло меня в северную часть старого города. Именно туда, куда я бы специально ни за что не пошла.
Мы когда-то жили в этом квартале. У нас с родителями в одном из дворов была квартира в пятиэтажке, трехкомнатная. Мое детство до десяти лет проходило тут, когда все вокруг еще было живое и не заброшенное. Я могла стерпеться и воспринимать трущобы в любом другом месте стоически, но вот хоть раз прийти в свой двор к своему дому и посмотреть в окна своей бывшей квартиры — не могла.
Я не смогла бы смотреть что стало с лавочками, во что превратилась детская площадка и некогда пышные клумбы. Их, скорее всего, и не существует уже. Я не смогла бы поднять глаза на окна той самой квартиры, где мама, папа и я… Это было так давно и так неясно, что иногда думалось — а не выдумала ли я свое детское счастье и чувство семьи?
А вот теперь ноги занесли — если пройти дальше, завернув по бульвару направо, то после двух шестнадцатиэтажек как раз будет родной двор на улице Вересковой.
Я знала, что он не жилой. Даже тридцать лет назад он считался «старичком», дома уже тогда считались ветхими. Подъезды опечатаны, уверенна. Думая об этом, я все же прошла немного в направлении тьмы бульвара, ступила на него и сделала три шага, вглядываясь в силуэты тех самых двух «высоток», что казались темными башнями на фоне светлого мегаполисного неба. Тоже мертвые здания. А я помнила, как преодолевая страх, добиралась до последнего этажа и выходила на балкон — на страшную по тем временам высоту, чтобы посмотреть на город.
Я сделала шаг назад, решив, что хватит с меня ностальгии и мрачных созерцаний, пора уходить. Как вдруг из глубины бульвара донесся слабый возглас:
— Помоги…
Ты вернулась?
Если ходить в трущобах без наушников, то гул огромного города доносился гудящим фоном, далеким, но все же слышимым. В момент, как до меня долетел возглас, образовалась вакуумная тишина. Всего на несколько мгновений. Я не испугалась, а удивилась! Кто мог быть здесь, сейчас, когда уже стемнело? Тут же мне представился какой-нибудь старик, который ушел гулять и заблудился, забыл дорогу домой.
Я решительно двинулась вперед, ориентируясь в сумерках:
— Где вы, кто звал?
Фонарь впереди хорошо освещал только меня, не добираясь светом слишком далеко. По шуму сухой травы и ветвей я определила, что на мой зов пробирается кто-то не с самого бульвара, а со стороны.
— Где…
Это был не вскрик, а скорее тяжелый измученный выдох. Я не стала приближаться, а ждала. Голос опознался не старым и речь о заблудившимся дедушке уже не шла.
Новая встреча? Новые открывшиеся Дворы? Но голос и просьба — тревожные. Силуэт едва читался на фоне густых зарослей шиповника, который сплошь и рядом рос у площадок отдыха. Меня человек увидел раньше, а я его заметила позже и то — из-за светлой куртки.
— Что-то случилось? Какая помощь вам нужна?
Беспокойство все же царапнуло немного. Мужчина приближался. И сразу стало понятно, что есть проблемы с равновесием. Он шатался, разводил руками, колени у него подгибались. Незнакомец пошел по открытому участку, где держаться было совсем не за что… Шагов на встречу я благоразумно не делала. Будь человеку плохо с сердцем, будь он ранен или отравлен, подкожный чип на запястье уже давно бы сигналил обо всем на персоник, а тот скорой помощи.
Некромаги обречены на гонение и презрение мира. Одни нас ловят для опытов, другие для ритуалов, а остальные просто считают грязью. Я и не надеялась, что кто-то мне, некромаге, протянет руку с чувством искренней дружбы, тем более, — любви! Но, может быть, все потому, что судьба столкнула не с такими, как все? Изгой, искупитель, чудак, и богач… а тот, кто собрал нас в команду… зверь? При создании вдохновлялся и частично использовал образы, предложенные автором.
Днём она преподаватель и художник, а ночью — Реставратор чужих воспоминаний. Днём он чертёжник, а ночью Строитель мостов между людьми, потерявшими друг друга. Вместе они работают в загадочном агентстве «Сожжённый мост» — на последнем этаже заброшенного Здания, куда приводит посетителей их связующая ниточка с теми, кого однажды они упустили. Разные люди, перипетии судьбы, и шестеро сотрудников агентства не успевают заметить, как переворачивается их собственная жизнь. А он и она по-настоящему себя и друг друга находят спустя четыре года после собственной свадьбы.
Они по-своему прокляты и по-своему одарены — стая, скрывающая свою истинную природу. Примут ли меня, или будут гнать, как добычу?.. Не знаю, но два защитника есть! Они научат меня быть столь же сильной и быстрой, перегрызут всех охотников и, уверена, даже на сородичей оскалят клыки, если вдруг, хоть один… кинется. При создании обложки вдохновлялся образами, предложенными автором.
Выполняя рутинное поручение, Фредерика оказывается в обстоятельствах, вынудивших ее познакомиться с миром, существующим параллельно с реальностью обычных людей. Там обитают вампиры, и у них свои амбициозные правители, свои непреложные законы, там все пропитано магией и самыми темными желаниями. Оказавшись среди обитателей тьмы, Фреда узнает свое прошлое и обретет любовь, цена за которую окажется слишком высокой. Прошлое встретится с настоящим, а человеческая жизнь станет элементом, связующим то, что не может и не должно быть связано никогда и ни в одном из миров.
В далеких легендах, хранящихся на пыльных полках, есть сказание об озере, вода которого может возвратить утраченное. Путь к нему лежит через дорогу, полную трудностей и опасных существ: всемогущие Боги, всем знакомые русалки и оборотни, огнедышащие драконы и пожиратели света. Этой дорогой придется пройти Амалии, Маю и Леону, но по силам ли им это?
«Любовь здесь незаконна. Обычному человеку не знакомо это чувство. Любишь, значит маг. Маг — значит, преступник. Тебя ждут тюрьма, пытки в лабораториях и смерть. А ты, Олесь? Ты и твои друзья — вы маги? Что ж. Тогда старуха с косой дышит вам вслед. Беги. Пока охотники тебя не настигли, не схватили твое тощее тельце и не кинули в камеру, у тебя только один выход — бежать. Мне кажется, ты что-то говоришь, Олесь? Ты хочешь спасти мир, подарить безжалостным людям любовь? Не смеши. Она им ни к чему. Забудь о наивных мечтах: мир безнадежен, ты можешь спасти только себя.
Клон-солдаты — основа Великой Армии Республики. Вышколенные, обученные, прекрасно знающие, как себя вести по обе стороны от бластера. Только что делать, когда все эти знания бесполезны, а задача — всего лишь скрытно доставить двух девиц в Храм Джедаев? Доставить из мирного города. Вражеского города. И совершенно не ясно, на чьей стороне эти самые девицы.
Эта книга о дружбе и преданности, о переменах и предательстве, о смелости и надежде на светлое и чистое будущее.