Вести приходят издалека - [11]

— А все-таки, — не унималась девочка.

Тут до Елены дошло, что она не знает не только того, сколько осталось денег, но и того, где они вообще есть. Есть — это ясно, но где?

Сергей вовсе не собирался умирать в сорок восемь лет, а потому и не торопился открывать жене секрет тайника. Вскоре выяснилось, что и завещания он никакого не оставил. Жена и дочь, вступив в права наследования по закону, получили дом, участок земли, машины. Но это и все. Дом надо было содержать, машины требовали бензина, техосмотров и ремонтов. Наконец, три раза в день надо было кушать. А на что? Многочисленные друзья мужа вовсе не собирались оставаться друзьями и для Елены. Только один из них помог ей, устроил на работу, где, по его словам, она при «наличии отсутствия» образования получала довольно большую зарплату. Этой зарплаты Елене первое время хватало на то, чтобы один раз сходить в магазин.

Мать и дочь перерыли весь дом. Весь гараж, весь участок. Обшарили машины. Каждый вечер после быстрого ужина они продолжали свои бесплодные поиски. Никаких следов тайника не было. Теперь их поисковая злость поутихла, они перестали, наконец, проклинать недальновидного главу семьи и стали учиться жить по-новому: экономить, зарабатывать, продавать все, что можно еще было продать. И все-таки денег катастрофически не хватало. Оставалось продать коттедж и участок. Этих денег хватило бы, чтобы купить скромную квартирку и довольно долго жить, не голодая. Но как продать дом, в котором спрятаны миллионы? Продать — значит, навсегда отказаться от мысли когда-нибудь найти их. Нет, это было совершенно невозможно.

Первое время Ксюха люто ненавидела отца, мать и весь белый свет за это неожиданно свалившееся на них безденежье.

— Нечего было меня тогда рожать, если прокормить не можешь! — орала она в лицо матери.

Хотя вопрос о голодной смерти и не стоял, просто девочка не желала есть сосиски с макаронами и носить не модную в этом сезоне шубку из норки.

К тому времени, когда шубу давно уже пришлось продать, Ксюша повзрослела, поумнела и поняла, что ничьей вины в том, что случилось, нет. Теперь она дозрела до того, чтобы пойти подработать, потому что дом от продажи надо было спасти любой ценой.

Выслушав рассказ сыновей, Маша согласилась встретиться с Ксюшей.

— Да-а, — протянула она. — Вот как раз тот случай, о котором говорила Аня Григорьева.

— Ты о чем? — заинтересовался Тимур.

— Да вот, тетя Аня рассказывала мне вчера, что разработан такой прибор, который позволяет выйти в информационную среду, хранящую умершие души, найти там душу конкретного человека и задать ему интересующие вопросы.

— Интервью с покойником, уу-бе-ее… — Кузя накинул на голову кухонное полотенце, изображая привидение.

— Фу, дурак, — отпихнул его Тимка. — Мам, так может, Ксюхе можно помочь? Тем более тетя Аня…

— Да ну, Тима, во-первых, я в это не верю. А во-вторых, она говорит, что прибор-то есть, но это пока экспериментальная разработка, и чего-то там для его работы не хватает. Да Бог с ним, ерунда все это…

— Ничего не ерунда, это же интересно, мам, ну, расскажи подробно!

— Я спать хочу, поимейте совесть… — простонала Маша.

— А ты ложись и рассказывай, — предложил Кузя. — А мы тебя будить будем, если ты уснешь.

Пришлось Маше все подробно рассказывать.

9

Утром на работе она отчиталась о командировке и занялась текущей работой, которой натекло, как в наводнение — выше крыши. В газете «Бизнес-Ярославль» Рокотова работала рядовым обозревателем отдела экономики и финансов, благо второе ее высшее образование было именно экономическим. Но что значит журналист провинциальной газеты: и швец, и жнец, и на дуде игрец. Писать приходилось много и о разном. И хотя у отдела был номинальный руководитель, но фактически всю его работу тянула Маша. Главный редактор не раз предлагал ей место начальника отдела, но она упорно отказывалась. У нее уже был опыт руководящей работы, такой запомнившийся, что она поклялась себе никогда не быть больше начальником.

Было у Рокотовой в газете и свое хобби: она любила писать документальные очерки на вольную тему. Что произвело на нее наибольшее впечатление, то и становилось субботним материалом на разворот. Главный любил эти очерки и называл их украшением номера. Газета всегда получала на них много откликов, поэтому их ставили в субботний номер, почти не читая. Как-то Рокотовой взбрело в голову похулиганить, редактор подмахнул ее материал в печать, а потом, получив пару-тройку начальственных звонков, схватился за голову. На Машино счастье это был первоапрельский номер, но премию ей все-таки срезали.

Сегодня, подобрав материалы в текущий номер, подписав их у главного и передав выпускающему редактору, Маша созвонилась со своим давним знакомым, доктором технических наук Иваном Федоровичем Клинским. Он, как и Бураковский, заведовал лабораторией в НИИ проблем медицинского приборостроения. Но лаборатория была покрупнее, да и сам Клинский был ученым мирового масштаба. Настолько мирового, что из России его до сих пор выпускали с большим скрипом. В соответствии с этим масштабом и истории, в которые регулярно попадал Иван Федорович, были — ого-го! Ему было уже за шестьдесят, но выпить он любил, как и в молодости.