Весны гонцы. Книга вторая - [51]
— Раньше твоего Разлуки это Станиславский сказал! — огрызнулся Володька, тут же сладко взглянул на портрет Станиславского. — Не хуже тебя знаю. Кроме того, я комсомолец! — произнес он трогательным голосом и едва заметно повел глазом на Джека.
— Ты подлец!
— Случайный обладатель комсомольского билета!
— Ханжа!
— Ребята! Собрание или кухонный скандал?
— Не можешь сдержаться — уходи из аудитории, — сказал Олег, даже не глянув на Алену, и спросил: — Можно мне, Валюха? Неужели ты, Сычев, не понимаешь? Никто не заставит нас взять тебя в театр, как бы ни колдовали твои родители и каких бы высоких слов и клятв ты ни произносил. Мы тебе цену знаем.
— Ничего вы не знаете!
— Ладно. Достаточно знаем. Кончаю. Последнее: ни один из товарищей тебя не поддерживает, брось навязываться — бесполезно и… нехорошо.
Сычев усмехнулся, верхняя губа при этом вывернулась, лицо стало противно безвольным и злым.
— Если не ошибаюсь, театр задуман «комсомольским»?
— Зря волнуешься, я навязываться не стану. — От улыбки морщины, как разрезы, пересекли запавшие щеки Джека.
Ох, Майка, Майка, в такое страшное для него время, как можно? Да, «сгорает сердце — кто увидит?».
— Что ж, поставим точку? — спросил Саша. — Все ведь ясно.
— Только неизвестно, родится ли этот ваш театр.
— Анонимки будешь писать?
— Или используешь папины связи?
— Мое дело.
Олег расхохотался.
— Великолепно! Начал с «беззаветного служения Родине и страстной любви к коллективу»…
— А кончил подлостью, как все ханжи!
Сергей после своего «вулканического» изобличения Каталова потеплел и крепче приклепался к ядру будущего театра.
— Почему подлость? Если я не верю в идейность вашей шараги…
— Твое участие, конечно, обеспечило бы высокую идейность? Железно!
Под громкий хохот Володька провозгласил:
— Вы меня еще вспомните, кретины! — и гордо удалился.
— Не забудь, что в семь — «Двадцать лет…»! — вслед крикнула ему Глаша.
— На всякий случай надо написать об этом «идеологе» Радию. И теперь следующий вопрос: Москва.
Все, что скажет об этом Саша, Алена знала-перезнала. Молодежному театру дали шестнадцать актерских ставок, а их, вместе с Мариной, всего двенадцать. Агния уезжает с Арпадом, Тамара из-за семьи остается здесь, Володьку сами выкинули. Решили звать с собой на целину двух девушек и двух парней из Москвы. Теперь оставалось решить, кого уполномочить для такого ответственного дела: познакомиться с выпускниками московского института, выбрать подходящих по профессиональным и человеческим качествам, увлечь их, договориться везде обо всем окончательно.
Кандидатуры уполномоченных уже давно обсудили в «кулуарах», но Алена вдруг подумала: «А если есть лучше?» — и про себя прикинула еще раз. Женька, может быть, самый талантливый, но дурной. Вчера-то! Съел борщ, биточки, макароны с сыром, творожники, принялся за кисель и вдруг так тоскливо:
— Ем совершенно без аппетита.
Дурной! Страдает, потому что не влюблен. А хвать в Москве влюбился скоропостижно и… отпадает! Николай, само собой, тоже. У Сергея все-таки нет чутья ни на людей, ни на таланты. Миша от Марининой ревности и пеленок совсем ошалел. Валерий, как омут, — ничего не поймешь… Зинка мается, вянет. Эх, послать бы Агнию с Олегом! У нее чутье собачье, а на Олега теперь можно положиться как угодно — раньше мальчишка: «пых-пых» — и выдохся, а сейчас — такой выдержанный и… сила. Был самый близкий после Лильки, с ним хорошо дружить. Почему так получилось: в общем все свои, друзья, а всё не то, что прежде? Только Агния… А уедет она…
Все встали. Алена оглянулась: Анна Григорьевна вошла в аудиторию.
— Продолжайте, у вас еще полчаса. — Соколова села в стороне у колонны. — Отдышусь после комиссии.
Алена вполуха слушала, как Олег предложил послать в Москву Огнева — ему все равно нужно в Цека комсомола — и Глашу: она наиболее объективна, и к тому же у нее тетушка на Палихе — можно остановиться. Все подняли руки, подняла и Алена — так и должно быть. Неспокойное лицо у Анны Григорьевны, и губы темные. Глаша говорит: это значит — сердце плохо работает. Черт бы побрал эту комиссию! Вообще-то малоприятное дело.
— Мы закруглились, Анна Григорьевна, — сказал Саша. — Открыть форточку, выйти покурить и обставить сцену — да?
В аудитории стало тихо. Коля Якушев сел перед Соколовой.
— Вы считаете, справедливо, Анна Григорьевна, что Володю не принимают в театр?
— А вы как считаете?
Коля морщил гладкий лобик, в телячьих глазах пробивалось что-то близкое к мысли.
— Он, знаете, сказал: «Человек — продукт среды». Вообще-то четыре же года вместе.
— А вместе ли с товарищами живет Володя? Человек не только продукт среды, но и творец среды. А сделал Володя что-нибудь для курса, для будущего театра? Как вам кажется?
Коля, как испуганный теленок, отворачивал голову, искоса поглядывал на Соколову.
— Значит, он… что же… плохой человек?
— Что такое плохой и что такое хороший человек? Как вы определяете, Коля?
На Колином лице изобразились такие муки. Алена чуть не прыснула. На цыпочках перебежала аудиторию и села возле Анны Григорьевны. Подошли Тамара и Сергей. Коля морщил лоб, хмурился, раздувал ноздри, всячески «хлопотал лицом» (он ведь считает себя великим мыслителем!), наконец сказал категорически:
Эта книга впервые была издана в 1960 году и вызвала большой читательский интерес. Герои романа — студенты театрального училища, будущие актёры. Нелегко даётся заманчивая, непростая профессия актёра, побеждает истинный талант, который подчас не сразу можно и разглядеть. Действие романа происходит в 50-е годы, но «вечные» вопросы искусства, его подлинности, гражданственности, служения народу придают роману вполне современное звучание. Редакция романа 1985 года.
Годы гражданской войны — светлое и драматическое время острейшей борьбы за становление молодой Страны Советов. Значительность и масштаб событий, их влияние на жизнь всего мира и каждого отдельного человека, особенно в нашей стране, трудно охватить, невозможно исчерпать ни историкам, ни литераторам. Много написано об этих годах, но еще больше осталось нерассказанного о них, интересного и нужного сегодняшним и завтрашним строителям будущего. Периоды великих бурь непосредственно и с необычайной силой отражаются на человеческих судьбах — проявляют скрытые прежде качества людей, обнажают противоречия, обостряют чувства; и меняются люди, их отношения, взгляды и мораль. Автор — современник грозовых лет — рассказывает о виденном и пережитом, о людях, с которыми так или иначе столкнули те годы. Противоречивыми и сложными были пути многих честных представителей интеллигенции, мучительно и страстно искавших свое место в расколовшемся мире. В центре повествования — студентка университета Виктория Вяземская (о детстве ее рассказывает книга «Вступление в жизнь», которая была издана в 1946 году). Осенью 1917 года Виктория с матерью приезжает из Москвы в губернский город Западной Сибири. Девушка еще не оправилась после смерти тетки, сестры отца, которая ее воспитала.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.