Весной в последний раз споет жаворонок - [51]

Через четыре дня после несчастья на всех биржах цена на сырую нефть по сравнению с предыдущими девятнадцатью месяцами достигла наивысшей отметки.

Севернее Норвегии погрузилась атомная советская подводная лодка с командой из шестидесяти человек на борту, на глубину тысяча пятьсот метров. Можно было спасти лишь немногих. Они выключили реактор, заявили спасшиеся. Эксперты говорили об «атомной бомбе замедленного действия», норвежские ученые напомнили о Чернобыле.

Уже через несколько дней после несчастья больше о нем уже не говорил никто.

После исследований, проведенных союзом «Гринпис», обнаружено, что на дне мирового океана лежат сорок восемь неразорвавшихся атомных боеголовок и одиннадцать атомных реакторов. Представитель «Гринпис» заявил:

— Виноваты в этом в равной степени как русские, так и американцы — в несчастьях, авариях, халатности. Мы не можем сказать точно, началось ли уже заражение окружающей среды. Но в какой-то день начнется распад этого оружия и возникнет опасность. Потерянные ракеты и бомбы находятся на такой большой глубине, что не могут быть обезврежены.

— Я могу пожелать Северному морю только скверного дождливого лета и мало солнца, — заявил профессор Томас Хеннер, биохимик и морской биолог университета в Ольденбурге. — Северное море больше не в ладу с хорошей погодой. Ситуация на море неустойчивая и хаотическая.

С точки зрения Хепнера, в этом виноваты побочные продукты, которые спускаются в Северное море ежегодно наряду с прочими четырьмя тысячами миллионов кубометров сточных вод, полуторами миллионами тонн азотных соединений и двустами тысячами тонн фосфатов. Многие питательные вещества в воде — при соединении со светом и теплом — непосредственно «подкармливают» водоросли. Зачахшие водоросли разлагаются бактериями. Для этого бактериям необходимо большое количество кислорода и, как следствие: рыбы задыхаются, вся экологическая система может потерять равновесие.

Опрос трех тысяч немецких учеников десятых классов реальных училищ дал следующие результаты: двадцать пять процентов из них не могли вспомнить название ни одного цветка. Шестьдесят процентов не знали, что ели грозит вымирание. А что такое «спецотбросы», знали только четыре процента.

3

— Более половины всех тропических дождевых лесов уже уничтожены или необратимо повреждены. Никто не может даже приблизительно оценить связанные с этим потери животных, а главное — видов растений, — сказал доктор Бруно Гонсалес. Он подождал, пока Изабель переведет, и продолжил. — Уже сейчас ясно, что в дождевых лесах совершается рукой человека самый крупный экоцид и таким образом колоссальное истребление видов мировой истории.

Кларисса, его жена, красивая темнокожая мулатка с очень коротко постриженными волосами, очень большими черными глазами и чудесными зубами, сказала:

— Еще Христофор Колумб мечтал о «великой красоте» и «многотысячном разнообразии» лесных ландшафтов на Карибике с «тысячами деревьев различных видов, которые так высоки, что, кажется, касаются неба».

Ее муж взял книгу.

— И Александр фон Гумбольдт пишет здесь, я цитирую: «Я завидую человеку, живущему в жарких странах, который так вознаграждается природой, что может, не покидая родины, видеть растения всех видов Земли».

— С этим все кончено, — сказал Кларисса, биолог по профессии. — С корчеванием исчезают многие виды животных и растений нашей планеты. Если разрушения продолжатся, в течение одного часа их будет уничтожаться еще больше. Похоже на то, будто нации мира решили сжечь свои библиотеки, не заглянув, что же в них есть.

— Это разрушение, — сказал Гонсалес, — не означает только колоссальную потерю форм жизни, но и разрушение всего дальнейшего эволюционного процесса. При этом экоциде не идет речь о смерти, но о конце рождения.

После того, как Изабель перевела это, в кабинете доктора Гонсалеса стало очень тихо. Тридцатишестилетний метеоролог, который по заданию Организации по охране окружающей среды Объединенных Наций вот уже семь лет боролся за то, чтобы не истреблялись уже оставшиеся дождевые леса, был спокойным, мягким мужчиной и производил впечатление робкого человека. Когда он все же говорил, в голосе его могли звучать нотки просьбы и мольбы, а также, как сейчас, холода, упрека и жесткости. Цвет кожи его узкого лица был очень светлым, темными, как коротко постриженные волосы, были его глаза. Он сидел у окна, из которого наискось с противоположной стороны виднелось большое здание Национального музея de Belas Artes на Avenida Rio Branco. Гиллес был во дворце с Изабель, когда они ждали чету Гонсалес в Рио. Они видели все замечательные полотна, и Гиллес, интересовавшийся живописью, много объяснял и рассказывал, и на молодую женщину произвело впечатление то, как он все представлял. В кабинете доктора Гонсалеса Изабель сидела между Гиллесом и Клариссой. За спиной Клариссы, на стене, висела картина, на которой поэтично, сказочно изображалась пара влюбленных. Гиллес сразу пришел в восторг от картины и узнал в ней произведение художника Измаэла Нериса, что очень обрадовало супругов Гонсалес, так как и они любили полотна Нериса и говорили о том, что этот художник после пребывания в Париже, с 1927 года попал под влияние Шагала, и Изабель, которая переводила, радовалась тому, насколько Гиллес много знал и рассказывал; странным образом, но она стала гордиться вновь и вновь смотрела на писателя так, как будто видела его впервые.