Вещная жизнь. Материальность позднего социализма - [19]

Несмотря на сугубо практическую, казалось бы, направленность, за такими журналами стояла своя идеология. Советские технические издания, как и ТРИЗ, стремились воспитать человека, чувствующего себя хозяином материального мира. Они учили, как по чертежам собрать автомобиль из фанеры или приспособить электрический генератор к парусу, чтобы обеспечить себя электроэнергией во время туристических поездок; из подшипников, металлических труб и пластика можно было смастерить что угодно – от веломобиля до лодочного мотора, от планера до трактора, от вездехода до снегохода[94]. Едва ли существовало оборудование или бытовой прибор, которого советские инженеры-любители теоретически не могли бы соорудить при помощи бесчисленных схем и инструкций из технических журналов, а также элементарных радиодеталей из советских магазинов. Конструировали всё вплоть до компьютеров, и даже, пусть и в шутку, машину времени[95].

Советская материальность представала в этом дискурсе как динамичная; в позднесоветской культуре любая вещь могла превратиться во что угодно, поэтому прежде всего рассматривалась как сырье или набор деталей, даже если была совершенно новой. В первом обращении к читателям редакция журнала «Катера и яхты» объясняла, почему журнал ставит перед собой цель поощрять конструкторов-любителей: «Мы далеки от мысли, что каждому, кто занимается водным туризмом и спортом, необходимо строить катер или яхту. Можно воспользоваться и готовым судном. Но кто из настоящих любителей откажет себе в удовольствии переделать это судно по своему вкусу!»[96] Подобная риторика предполагала, что образцовый советский гражданин способен побороть соблазн пассивного потребления (черта, с точки зрения как советских идеологов, так и интеллигенции чреватая угрозой мещанства[97]), изменив материальную форму товара фабричного производства и внеся таким образом вклад в его изготовление. В конце концов, коль скоро строительство социализма требовало преодолеть отчуждение, любительское моделирование помогало решить проблему утраты людьми части идентичности вместе с плодами собственного труда, пусть даже на практике такая установка предполагала частичное возвращение к кустарному производству.

Логично, что политика любительского моделирования побуждала ее сторонников развивать педагогические теории, направленные, если воспользоваться фразой, вынесенной в подзаголовок работы Геллера, на «формирование советского человека», вот только этого воображаемого советского человека нельзя назвать покорным и пассивным. Наоборот, советская культура технического творчества по духу своему подчеркивала человеческую изобретательность и свидетельствовала о том, что при умелом применении этой изобретательности скудость подручных средств не способна ее стеснить. Как и работы по ТРИЗ, советские технические журналы предлагали разные методы, позволяющие «развить» и «стимулировать» воображение[98]. Некоторые энтузиасты из числа инженеров-любителей пошли дальше и с разрозненных советов переключились на разработку целостных педагогических теорий развития личности средствами факультативного технического образования. Одним из таких энтузиастов стал Юрий Столяров.

Столяров был не только одним из самых влиятельных советских инженеров-любителей, но и авторитетным педагогом-теоретиком, чьи монографии и статьи печатались в ведущих научных педагогических журналах, таких как «Советская педагогика», «Школа и производство» и «Физика в школе». Среди прочего, Столяров стал одним из соавторов статьи «Детское творчество» для третьего издания Большой советской энциклопедии, что в советской иерархии академических заслуг было весомым достижением[99]. Он выступал за общегосударственное внедрение технического образования уже в средней школе, утверждая: «материально-техническая база коммунистического общества будет представлять собой крупное, всестороннее механизированное производство, базирующееся на полной электрификации и автоматизации производственных процессов ‹…› Это означает, что уже сейчас нужно готовить школьную молодежь к труду в условиях высокомеханизированного и автоматизированного производства ‹…› Именно техническое творчество должно активно способствовать овладению учащимися новыми научно-техническими достижениями в производстве, подготовке их к участию в рационализаторской и изобретательской работе»[100].

Полагая, что развитие промышленности должно определять выбор профессии советскими школьниками и что чем раньше они начнут получать техническое образование, тем лучшие граждане из них вырастут, Столяров следует логике производственного языка[101]. Но нарисованный Столяровым идеал советского общества, организованного вокруг машин, далек от антиутопических интерпретаций Геллера и некоторых других исследователей[102]. Подобно Альтшуллеру, Столяров и другие поборники раннего технического образования верили, что техническая грамотность решит проблему социального отчуждения в эпоху машин. Всесоюзная сеть кружков – явление, на котором я подробнее остановлюсь во второй главе, – призвана была помочь советским школьникам освоиться в культуре с установкой «сделай сам», воспитав в них самостоятельных, рациональных и свободных субъектов, способных управлять материей и преобразовывать ее, создавая новые, современные и удобные в использовании социалистические вещи