Вещная жизнь. Материальность позднего социализма - [17]

. Создатели ТРИЗ придавали большое значение научной фантастике, так как она демонстрировала их аудитории, что более совершенные предметы способны совершенствовать общество – и наоборот. Творчески переосмысливая идеи советского конструктивизма, где предметы рассматривались как друзья, а не как слуги, теоретики ТРИЗ полагали, что главная цель технической интеллигенции – совершенствовать вещи и с помощью более дружественных вещей строить лучшее будущее[83]. Научная фантастика позволяла визуализировать тесные отношения между людьми и машинами, лежавшие в основе ТРИЗ, – по сути, отношения симбиоза. С помощью техники люди прокладывали дорогу к коммунизму, но для этого им самим требовалось стать творческими, технически грамотными людьми. Советский производственный язык предоставлял Альтшуллеру и его аудитории, состоящей в основном из ученых и инженеров, символический словарь, необходимый, чтобы выразить и усвоить мысль, что путь к построению коммунистического общества лежит через создание машин и инструментов, расширяющих способности человеческого тела и личности.

К 1980‐м годам Альтшуллер в поисках более оригинального способа ускорить технический прогресс разработал еще одну теорию – теорию развития творческой личности[84]. Ощущая недовольство предполагаемой косностью и отсутствием изобретательности в среде советских инженеров, Альтшуллер утверждал, что построение материальной базы для коммунистического будущего требует, чтобы инженеры, а в идеале вообще все советские люди обучались творческому мышлению. Иначе говоря, они должны научиться воспринимать мир как динамичный и покорный человеческому воображению: «Теперь мы знаем, что развитой социализм немыслим без всеобщей грамотности. Пройдут годы, и возникнет общество, в котором каждый человек будет способен решать сложнейшие творческие задачи. Вероятно, тогда это тоже покажется очевидной необходимостью: разве вершины творчества могут оставаться при коммунизме доступными только небольшой группе людей?»[85].

ТРИЗ, возникшая в 1950‐е годы как алгоритм для решения задач промышленного производства, к 1980‐м превратилась в педагогическую систему, направленную прежде всего на преобразование советских людей и только потом машин. ТРИЗ вобрала в себя и воплотила присущие культуре мечты о податливой материи, требуя от своих последователей, стремившихся осуществить эти мечты, энергичного самовоспитания. Риторика практических курсов ТРИЗ строилась вокруг технических изобретений, но сами занятия представляли собой психологический тренинг, в результате которого учащиеся должны были «преодолеть психологическую инерцию, нашу боязнь мыслить»[86]. Обещание господства над материальным миром служило приманкой, которая соблазняла советских людей увидеть себя в роли творческих социалистических субъектов и проводить свободное время в работе над собой.

Свои рассуждения Альтшуллер подытожил в «Рекомендациях по проведению занятий (для преподавателей ТРИЗ)», изданных в 1976 году. В работе он отмечал, что новые студенты приходят изучать ТРИЗ с упрощенным пониманием технических задач. В ходе обучения студенты постепенно начинали воспринимать объекты, технологии и технологические системы как бесконечно изменяемые, наделенные эффективностью и потенциалом, незримыми для неподготовленного глаза. В результате обучения они должны были выработать умение рационально и систематически мыслить о материи и технике[87]. Несмотря на то, что ТРИЗ была создана бывшим узником ГУЛАГа, а ее последователи регулярно критиковали советскую власть за неспособность модернизировать нацию, они не выбрали путь сопротивления господствующей идеологии и даже не пытались найти пространство «вне» ее. Вместо этого они обратились к сугубо материалистическому проекту модификации социализма снизу и предприняли попытку моделирования образцовых граждан социалистического государства, обучая их придумывать, проектировать и создавать более совершенные вещи.

ТРИЗ как один из заметных диалектов советского техноутопизма определяла социалистическую личность через ее взаимоотношения с материальным миром. Принадлежность к коллективу советских людей играла в этом определении относительно второстепенную роль. Большая значимость придавалось умению видеть в технических системах и объектах гибкость и готовность подчиниться воле своего творца. Так как язык ТРИЗ строился на понимании технических объектов как результатов продолжительного исторического развития, овладение технологиями рассматривалось как ключевой фактор, который позволит социализму занять место на следующем, более прогрессивном этапе истории человечества. В петрозаводской школе ТРИЗ семинары проходили под огромным плакатом: «История человеческой цивилизации – это история изобретений!»[88]. Взгляд на технический прогресс как залог развития личности и общества побудил поборников ТРИЗ в конце 1980‐х – начале 1990‐х годов, когда у них на глазах постепенно рушилась социалистическая экономика, утверждать, что внедрение ТРИЗ в образование и промышленность на национальном уровне быстро и эффективно обновит социалистическое государство