Весенний ветер - [10]
— Родился и вырос в Ленинграде, товарищ капитан, — ответил Полдышев. — У меня там жена с двумя малыми детишками. — Он тяжело вздохнул и задумчиво продолжал: — Эвакуироваться им не удалось. Кое-как перебиваются. Тяжело им… Съездить бы и чего-нибудь отвезти. Хотя и маленькая, а все же помощь. И взглянуть на них уж очень хочется, товарищ капитан. Душа изболелась…
— Понимаю, — ответил офицер. — Вот и товарищ Кисляков в город просится. А двоих послать я не могу. Н-даа…
Григорий и Федор впервые посмотрели друг на друга с досадой.
— Кисляков обратился ко мне первый, — продолжал капитан, едва слышно барабаня пальцами по столу. — Но у вас ребятишки там. Н-даа.
Командир роты потер ладонью лоб, будто хотел разгладить на нем все морщины, посмотрел на Кислякова, затем на Полдышева.
— Вот что. До командировки осталось больше недели. Я поговорю с командиром батальона, возможно, он разрешит послать вас двоих. Ну, а если не разрешит, тогда я сообщу, кто поедет.
Солдаты вышли из блиндажа. Хмурясь, Кисляков сказал:
— Двоих комбат, конечно, не отпустит. И так в батальоне людей мало. Не вовремя ты, Федор, пришел. Командир роты уже согласился меня отпустить, а тут нелегкая тебя принесла.
— Может, двоих отпустят? — сказал Полдышев. — А не отпустят — уступи мне эту поездку.
Кисляков недружелюбно посмотрел на товарища.
— Думаешь, только тебе хочется в город, а мне нет? Странно ты рассуждаешь…
— Не будь у меня в городе детишек, я не стал бы настаивать. Так хочется на них взглянуть… — Полдышев нагнулся, набрал полную горсть снега, стиснул его в руке. Между пальцами показались капли воды. Швырнув комок снега, он продолжал: — Тяжело им там… Голод. Спишь — во сне ребятишек видишь. В окопе сидишь — о них думаешь. А дома побывал бы, может, на сердце легче стало… Подумай, Григорий. Удружи.
И Полдышев несколько минут упрашивал Кислякова уступить ему поездку в город, если командир батальона не отпустит двоих. Кисляков хмурился. Затем, не скрывая раздражения, спросил:
— Кому дома не хочется побывать? — и сам ответил: — К семье каждого тянет…
По тону, каким были сказаны эти слова, Полдышев понял, что разговор с Григорием напрасный.
— Ладно, — с обидой сказал Полдышев. — Если командир батальона не отпустит двоих, командир роты решит, кто из нас поедет. Думаю, пойдет мне навстречу. А у тебя, Григорий, сердца нет. Сухарь ты ржаной…
Кисляков и Полдышев разошлись. Вроде и не ругались, но вот уже третий день не разговаривали друг с другом. Теперь ежедневно часть своего скудного пайка они откладывали в вещевые мешки: каждый надеялся, что командир роты пошлет в город именно его, и оба готовились к поездке.
О том, что батальону приказано захватить плацдарм на правом берегу, стало известно только сегодня. И хотя Кисляков узнал у старшины, что командировка в Ленинград не отменяется, на сердце было тревожно. Предстоящий бой мог сорвать все надежды.
«Еще ухлопают, — думал Кисляков, — вот и прощай Ленинград. — Но тут же старался отогнать эту неприятную мысль: — Ничего, второй год воюю и жив. Обойдется и сегодня. Вышибем немцев из траншей — можно и в город поехать».
Однако тревога не проходила. И чем меньше времени оставалось до начала атаки, тем больше росло беспокойство. Кисляков часто посматривал в сторону Полдышева. Ему очень хотелось знать, о чем тот думает в эти напряженные минуты. «Наверное, тоже о семье, — размышлял Кисляков. — Теперь я для него вроде помехи. Если что случится со мной, он рад будет. Тогда наверняка он поедет…»
Полдышев действительно в эти минуты, последние минуты перед боем, думал о Ленинграде, о семье.
«В Ленинграде сейчас весна. Течет с крыш, сыро. — И Федор мысленно видел большой город с мокрыми улицами, по которым медленно идут усталые, истощенные, но не павшие духом люди. Затем Полдышев мысленно представил старинный дом на Садовой и небольшую комнату, где он жил до ухода в армию. — Как-то сейчас выглядит Танюша? Когда я ушел на фронт, ей было два года. Теперь — четыре… А Саше уже шестой год… — И Полдышев думал о том, как дочурка и сын обрадуются его приезду, как он сразу их обоих возьмет на руки и прижмется шершавыми, обветренными щеками к нежным детским личикам. — А вдруг в город пошлют только Кислякова?..»
Начавшийся артиллерийский налет прервал размышления Полдышева. Воздух наполнился трескучим гулом. Земля задрожала, как от подземных толчков. На правом берегу снаряды рвали и подбрасывали вверх мерзлые, перемешанные со снегом комья. Над немецкими траншеями висела сплошная грязная пелена из дыма и земли.
Так продолжалось минут пятнадцать.
Кисляков не слышал выстрелов ракетницы, но увидел, как высоко в небо взвилась ракета, разбрасывая по сторонам ярко-красные искры и оставляя за собой едва приметный след дыма. Кисляков и Полдышев одновременно вскочили на ноги, разом перепрыгнули через узкую полоску воды у берега и понеслись по льду, прикрытому тонким слоем снега. На льду Федор обогнал Григория и побежал впереди, левее его.
Как только бойцы батальона оказались на льду, противник ожил. Над головами наступающих запели пули. Открыли огонь два миномета, не подавленные артиллерийским налетом. Мины шлепались на льду, поднимая вверх осколки, похожие на измельченное стекло. В груди Кислякова бешено колотилось сердце: скорей-скорей-скорей! Миновать реку, вырваться из-под минометного обстрела… — и Григорий побежал быстрее. Полдышев тоже ускорил шаг.
Роман Робера Мерля «Уик-энд на берегу океана», удостоенный Гонкуровской премии, построен на автобиографическом материале и описывает превратности солдатской жизни. Эта книга — рассказ о трагических днях Дюнкерка, небольшого приморского городка на севере Франции, в жизнь которого так безжалостно ворвалась война. И оказалось, что для большинства французских солдат больше нет ни прошлого, ни будущего, ни надежд, а есть только страх, разрушение и хаос, в котором даже миг смерти становится неразличим.
Это невыдуманные истории. То, о чём здесь рассказано, происходило в годы Великой Отечественной войны в глубоком тылу, в маленькой лесной деревушке. Теперешние бабушки и дедушки были тогда ещё детьми. Героиня повести — девочка Таня, чьи первые жизненные впечатления оказались связаны с войной.
Воспоминания заместителя командира полка по политической части посвящены ратным подвигам однополчан, тяжелым боям в Карпатах. Книга позволяет читателям представить, как в ротах, батареях, батальонах 327-го горнострелкового полка 128-й горнострелковой дивизии в сложных боевых условиях велась партийно-политическая работа. Полк участвовал в боях за освобождение Польши и Чехословакии. Книга проникнута духом верности советских воинов своему интернациональному долгу. Рассчитана на массового читателя.
«Он был славным, добрым человеком, этот доктор Аладар Фюрст. И он первым пал в этой большой войне от рук врага, всемирного врага. Никто не знает об этом первом бойце, павшем смертью храбрых, и он не получит медали за отвагу. А это ведь нечто большее, чем просто гибель на войне…».
Эта книга рассказывает о событиях 1942–1945 годов, происходивших на северо-востоке нашей страны. Там, между Сибирью и Аляской работала воздушная трасса, соединяющая два материка, две союзнические державы Советский Союз и Соединённые Штаты Америки. По ней в соответствии с договором о Ленд-Лизе перегонялись американские самолёты для Восточного фронта. На самолётах, от сильных морозов, доходивших до 60–65 градусов по Цельсию, трескались резиновые шланги, жидкость в гидравлических системах превращалась в желе, пломбируя трубопроводы.
Из этой книги читатель узнает о жизни и боевых делах Героя Советского Союза Г. Н. Ковтунова.С большим знанием дела рассказывает автор о трудной, но почетной профессии артиллериста, о сражениях под Сталинградом, на Курской дуге, в Белоруссии.Читатель познакомится с соратниками Ковтунова — мужественными советскими воинами.Образ положительного героя — простого советского человека, горячего патриота своей Родины — главное, что привлечет читателя к этой книге.
Михаил Сергеевич Колесников известен читателю своими книгами «Сухэ-Батор», «Рудник Солнечный», «Повести о дружбе», «Удар, рассекающий горы» и другими.Бескрайняя сибирская тайга, ковыльные степи и знойные пустыни Монголии, Крайний Север, новый Китай — вот та обстановка, в которой живут и действуют герои его произведений. Это мир сильных, мужественных людей, непреклонно идущих к своей цели и побеждающих. Это мир, насыщенный романтикой дальних странствий.Судьба военного журналиста забрасывала М. Колесникова в самые отдаленные уголки нашей Родины; побывал он и в Монголии, и в Китае, и в далекой Индонезии, и в других местах.Сборник рассказов «Большие расстояния» посвящен людям ратного труда — солдатам, матросам и офицерам.М. Колесников — член Союза советских писателей, член редколлегии журнала «Советский воин».
На подступах к одному из городов Прикарпатья идут бои. Фашистские войска отступают. Оставляя город, эсэсовцы по приказу из Берлина увозят местного инженера-изобретателя Ростислава Крылача и чертежи его важного изобретения — аппарата, позволяющего добывать остаточную нефть, снова вводить в строй старые промыслы. В пути Крылач пытается бежать, но погибает.Прошли годы. На небольшом нефтепромысле в Прикарпатье молодой инженер Иван Бранюк продолжает дело своего погибшего дяди — Ростислава Крылача.За изобретением Ивана Бранюка и чертежами Крылача (их при отступлении немецко-фашистских войск бандит-бандеровец Коленда спрятал в тайнике на советской территории) охотятся дельцы иностранной нефтяной компании.
«В бурунах» — глава из книги В. Закруткина «Кавказские записки». Эта глава посвящена боевым действиям донцов-кавалеристов гвардейского корпуса генерал-лейтенанта А. Г. Селиванова в дни боев на Кавказе в 1942 году.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.