Весенние праздники. XIX - начало XX в. - [31]
Затем произносилось надгробное слово, полное сатирических намеков, и зачитывалось «завещание сардины», составленное так же, как «завещание Карнавала». Вся сцена представляет собой, по формулировке Н. Глендиннинга, «псевдорелигиозную церемонию», «религиозный бурлеск».>{177}
Смысл замены «мясного» Карнавала сардиной непонятен. Возможно, это — последний «выворот мира наизнанку», который устраивает Карнавал под конец: если положено прощаться с мясом и переходить на рыбу, то хороните рыбу вместо мяса. Не исключено, что сардина попала в обряд по чисто внешнему созвучию: прежде в первый день поста действительно хоронили тушу свиньи (cerdo), иронически называя ее сардинкой.>{178}
Но, будь то чучело или сардинка, — Карнавал должен умереть или быть изгнанным, что в сущности психологически одно и то же: уйти из жизни здешних поселян. Равнозначность этих понятий отразилась и в испанском законодательстве: в Испании и ее колониях одним из самых распространенных наказаний за бунты была (наравне со смертной казнью) высылка. Оставить у себя какой-либо символ Карнавала — значит, остаться с бедами прошлого года, значит, не родиться для жизни в новом году. Без смерти нет воскресения.
Разумеется, сейчас этот древний магический смысл не осознается; Карнавала убивают, потому что таков ритуал, казнь Карнавала — непременное условие игры. Но попытка подкинуть соседям антройдо в том или ином его образе, как это делается в Астурии, встречает ожесточенное сопротивление жителей того селения, с которым пытаются проделать такую шутку. В астурийских деревнях изгоняют Карнавал следующим образом: вечером «жирного вторника» парни ходят после общей трапезы по улицам и кричат сидящим в домах: «Имярек, ты покарнавалился (antiroxaste)? Если нет, покарнавалься (antгоха)». При этом в дверь дома они бросают горшок, приговаривая иногда: «Карнавал, долой (antroxu fuera)!».
На западе Астурии «подкидывают свинью» соседним деревням: спускают в поселок с горы корзину (goxu) с горящим сеном или большой горшок с горящим сеном и засаженным внутрь котом (пос. Коронденью, Систерна). При этом приговаривают: «Умри и изыди, селение такое-то». Жители же страдающего поселка стараются подкараулить злоумышленников и задать им взбучку. А. Льяно де Роса, сообщающий об этом обычае, считает, что оба варианта означают «подкинуть пелеле» — паяца, набитого соломой и символизирующего Карнавал.>{179}
Ход карнавала, наступление, а затем и конец поста — одно из самых популярных в Испании описаний борьбы толстого, веселого и наглого дона Карналя против длинной, тощей и безрадостной доньи Куаресмы (Cuaresma — пост) дал в «Книге благой любви» архиепископ города Иты Хуан Руис (XIV в.). Он рассказывает, как донья Куаресма вызвала дона Карналя на битву, и описывает сражение двух войск. Передовой отряд дона Карналя составляют куры, куропатки, гуси, зайцы с тарелками вместо щитов, с жаровнями и вертелами; за ними следуют копчености, бараньи бока, свиные окорока, ветчины; в кавалерии — коровы, поросята, козлята, щитоносцами служат сыры. В гвардии у дона Карналя — фазаны и павлины, едущие в начищенных медных кастрюлях; на помощь прибыли союзники — лани, олени, горные козлы, особо ценный отряд возглавил дон Тосино (шпик). На стороне доньи Куаресмы собралась вся постная сила: порей, первым ранивший дона Карналя, а также сардина, тунец, мерлуза и другие рыбы.
Сражение, ход которого излагается автором с поистине карнавальной серьезностью и с детальностью летописца, заканчивается, естественно, победой доньи Куаресмы. Дон Карналь посажен в темницу, на постную пищу, и должен нести покаяние. Однако он исхитряется в конце концов все же удрать из тюрьмы и скрывается у скотоводов, откуда направляет вызов донье Куаресме. Та, видя, что ее дни сочтены, облачается в одежду пилигрима и отправляется на паломничество в Иерусалим. Торжественно празднуется вход в город дона Карналя и Амора — последний у автора символизирует не только христианскую, но и чувственную любовь.>{180}
С похоронами Карнавала кончается всеобщий разгул, веселье, пляски. Донья Куаресма сажает дона Карналя в темницу (семантически — та же могила) поститься, каяться и молиться. Первый день поста называется «пепельная среда» (Miércoles de ceniza). От древнеримского обряда посыпания головы золой в знак траура осталась только часть церковного ритуала: после мессы священник рисует золой на лбу каждого прихожанина крест.
В знак того, что с наступлением поста покончено с жирной пищей, хозяйки должны встретить «пепельную среду» с начисто вымытой посудой и идеальным порядком в доме. Все сорок дней поста люди заняты соблюдением католической обрядности, но с двумя исключениями. В первое же воскресенье поста совершался (правда, дома и между членами семьи или соседями) обряд, похожий на петушиные корриды или «игры в горшок». В это воскресенье, так и называемое горшечное (Domingo de piñata), в доме к потолку подвешивался глиняный горшок, наполненный леденцами (иногда в него же сажали живых птиц); собравшимся по очереди завязывали глаза, и они старались палкой разбить горшок. Когда это удавалось, птицы вылетали на свободу, и все присутствовавшие нарасхват подбирали леденцы. В наши дни этот обычай уже не соблюдается. Дж. Фостер приписывает ему итальянское происхождение, исходя из того, что название глиняного горшка — pignatta — более присуще итальянскому, нежели испанскому языку.
Настоящая книга — монографическое исследование, посвященное подробному описанию и разбору традиционных народных обрядов — праздников, которые проводятся в странах зарубежной Европы. Авторами показывается история возникновения обрядности и ее классовая сущность, прослеживается формирование обрядов с древнейших времен до первых десятилетий XX в., выявляются конкретные черты для каждого народа и общие для всего населения Европейского материка или региональных групп. В монографии дается научное обоснование возникновения и распространения обрядности среди народов зарубежной Европы.
Монографическое исследование посвящено описанию и разбору традиционных народных обрядов, праздников, которые проводились и в настоящее время проводятся в странах зарубежной Европы, В книге показывается история возникновения и формирования обрядности, ее социальная сущность, выявляются конкретные черты для каждого народа и общие для всего населения Европейского материка или региональных групп.
Монография — четвертый, последний, выпуск серии «Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы». В нем освещается история происхождения и развития обычаев и обрядов в странах западной Европы, показываются исторические корни основных календарных праздников, описываются ритуалы этих народных празднеств — развлекательные, игровые моменты и т. д.
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.