Весенней гулкой ранью... - [4]
выплеснуть в слова". Он не ошибался, когда записывал в ученической тетрадке: И мне широкий путь лежит,
Но он заросший весь в бурьяне...
4
В дореволюционной Москве выпускалось несколько детских журналов. Один
из них назывался "Мирок". Он публиковал стихи, рассказы, рисунки... Это был
"ежемесячный иллюстрированный детский журнал для семьи и начальной школы".
У меня в руках январская книжка "Мирка" за 1914 год. В ней на десятой
странице напечатано стихотворение "Береза":
Белая береза
Под моим окном
Принакрылась снегом,
Точно серебром.
На пушистых ветках
Снежною каймой
Распустились кисти
Белой бахромой.
И стоит береза
В сонной тишине,
И горят снежинки
В золотом огне.
А заря, лениво
Обходя кругом,
Обсыпает ветки
Новым серебром.
Под стихотворением стоит подпись: Аристон.
В наши дни, пожалуй, каждый школьник знает, что "Березу" написал Сергей
Есенин. Но долгое время об этом ничего не было известно. Принадлежность
псевдонима Есенину установил в 1955 году, то есть более сорока лет спустя
после публикации, Д. Золотницкий.
Просматривая рукопись книжки стихов для детей "Зарянка" (хранится в
Институте русской литературы в Ленинграде), литературовед увидел вырезку из
журнала "Мирок" с авторской пометой. Автором же рукописи был Сергей Есенин.
"Зарянку" в 1916 году молодой поэт предложил издателю М. В. Аверьянову, но
до печатного станка она так и не дошла. По мнению Д. Золотницкого, так
случилось потому, что "Есенин отверг многие замечания издателя".
Несколько позже было опубликовано письмо Есенина Грише Панфилову,
которое, судя по всему, относится к самому началу 1914 года. "Распечатался я
во всю ивановскую, - сообщает Есенин своему другу, соученику по
Спас-Клепиковской школе. - Редактора принимают без просмотра и псевдоним мой
"Аристон" сняли. Пиши, говорят, под своей фамилией".
Действительно, в течение 1914 года стихи Есенина публиковались в
нескольких московских журналах и газетах, а в "Мирке" - особенно часто. Но
ни в одном издании псевдоним "Аристон" больше не появлялся.
Что же стоит за словом "Аристон" и почему именно его Есенин выбрал для
своего первого выступления как поэта?
В заметке Д. Золотницкого об этом не говорится ни слова. Молчат и
комментаторы собраний сочинений Есенина в пяти, трех и двух томах, а также
многочисленных однотомников.
И только в воспоминаниях Николая Сардановского имеется несколько строк,
которые, казалось бы, все объясняют. "Вначале он, - говорит Сардановский о
Есенине, - хотел было писать под псевдонимом "Аристон" (так назывался
начинавший получать распространение в то время музыкальный ящик)".
Действительно, такого рода "механизм" тогда существовал. В рассказе И.
Бунина "Я все молчу", опубликованном в 1913 году, описывается, как на
свадебном пиру в господском доме "захлебывался охрипший аристон то
"Лезгинкой", то "Вьюшками"...". Один из персонажей того же рассказа с
дочерьми станового танцевал "под аристон".
Конечно, молодой поэт волен избрать своим псевдонимом слово с самым
неожиданным значением, и тем не менее этот выбор не может не иметь под собой
хоть какую-то, пусть самую зыбкую, основу.
Название механического заводного музыкального ящика... Чем оно
привлекло Есенина? Своей звучностью? Необычностью? Или было увидено что-то
схожее в понятиях: поэт, певец - музыкальный инструмент, музыкальный ящик?
Сколько-нибудь определенное сказать тут, пожалуй, невозможно.
Правомерен и такой вопрос: не ошибся ли Сардановский, связывая
псевдоним Есенина "Аристон" с названием музыкального ящика? Почему, скажем, не предположить, что это слово поэт взял из "Истории" Геродота - в ней
упоминаются два военачальника, носящие имя Аристон? Кстати, один из них, по
описанию историка, был почитаем народом за храбрость...
И все-таки, мне думается, ни название музыкального ящика, ни имя
военачальников давних времен прямого отношения к есенинскому псевдониму не
имеют. Слово "Аристон" молодой поэт заимствовал из иного источника -
поэтического.
Есть у Гавриила Романовича Державина стихотворение "К лире". Оно
начинается так:
Звонкоприятная лира!
В древни златые дни мира
Сладкою силой твоей
Ты и богов и царей,
Ты и народы пленяла.
Глас тихоструйный твой, звоны,
Сердце прельщающи тоны,
С дебрей, вертепов, степей
Птиц созывали, зверей,
Холмы и дубы склоняли.
В следующих строфах - речь о некоторых пороках, свойственных, по мнению
Державина, его современникам:
Ныне железные ль веки?
Тверже ль кремней человеки?
Сами не знаясь с тобой,
Свет не пленяют игрой,
Чужды красот доброгласья.
Доблестью чужды пленяться,
К злату, к сребру лишь стремятся,
Помнят себя лишь одних;
Слезы не трогают их.
Вопли сердец не доходят.
"К злату, к сребру лишь стремятся..." Эта мысль Державина близка
раздумьям молодого Есенина. "Да, друг, - обращается он из Москвы к Грише
Панфилову, - идеализм здесь отжил свой век, и с кем ни поговори, услышишь
одно и то же: "Деньги - главное дело", а если будешь возражать, то тебе
говорят: "Молод, зелен, поживешь - изменишься". В другом письме тому же
Перед Вами история жизни первого добровольца Русского Флота. Конон Никитич Зотов по призыву Петра Великого, с первыми недорослями из России, был отправлен за границу, для изучения иностранных языков и первый, кто просил Петра практиковаться в голландском и английском флоте. Один из разработчиков Военно-Морского законодательства России, талантливый судоводитель и стратег. Вся жизнь на благо России. Нам есть кем гордиться! Нам есть с кого брать пример! У Вас будет уникальная возможность ознакомиться в приложении с репринтом оригинального издания «Жизнеописания первых российских адмиралов» 1831 года Морской типографии Санкт Петербурга, созданый на основе электронной копии высокого разрешения, которую очистили и обработали вручную, сохранив структуру и орфографию оригинального издания.
«Санньяса» — сборник эссе Свами Абхишиктананды, представляющий первую часть труда «Другой берег». В нём представлен уникальный анализ индусской традиции отшельничества, основанный на глубоком изучении Санньяса Упанишад и многолетнем личном опыте автора, который провёл 25 лет в духовных странствиях по Индии и изнутри изучил мироощущение и быт садху. Он также приводит параллели между санньясой и христианским монашеством, особенно времён отцов‑пустынников.
Татьяна Александровна Богданович (1872–1942), рано лишившись матери, выросла в семье Анненских, под опекой беззаветно любящей тети — Александры Никитичны, детской писательницы, переводчицы, и дяди — Николая Федоровича, крупнейшего статистика, публициста и выдающегося общественного деятеля. Вторым ее дядей был Иннокентий Федорович Анненский, один из самых замечательных поэтов «Серебряного века». Еще был «содядюшка» — так называл себя Владимир Галактионович Короленко, близкий друг семьи. Татьяна Александровна училась на историческом отделении Высших женских Бестужевских курсов в Петербурге.
Михаил Евграфович Салтыков (Н. Щедрин) известен сегодняшним читателям главным образом как автор нескольких хрестоматийных сказок, но это далеко не лучшее из того, что он написал. Писатель колоссального масштаба, наделенный «сумасшедше-юмористической фантазией», Салтыков обнажал суть явлений и показывал жизнь с неожиданной стороны. Не случайно для своих современников он стал «властителем дум», одним из тех, кому верили, чье слово будоражило умы, чей горький смех вызывал отклик и сочувствие. Опубликованные в этой книге тексты – эпистолярные фрагменты из «мушкетерских» посланий самого писателя, малоизвестные воспоминания современников о нем, прозаические и стихотворные отклики на его смерть – дают представление о Салтыкове не только как о гениальном художнике, общественно значимой личности, но и как о частном человеке.
В книге автор рассказывает о непростой службе на судах Морского космического флота, океанских походах, о встречах с интересными людьми. Большой любовью рассказывает о своих родителях-тружениках села – честных и трудолюбивых людях; с грустью вспоминает о своём полуголодном военном детстве; о годах учёбы в военном училище, о начале самостоятельной жизни – службе на судах МКФ, с гордостью пронесших флаг нашей страны через моря и океаны. Автор размышляет о судьбе товарищей-сослуживцев и судьбе нашей Родины.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.