Весёлый Роман - [51]
«Очень приятно, — сказал старый профессор, когда молодой человек сообщил, что учился у него. — Чем вы теперь занимаетесь?»
«Выпускаю автомобили».
«Значит, в цирке работаете?» — сказал профессор.
«Нет, профессор, вы меня не поняли. Мой отец владеет автомобильной фирмой, а я — главный инженер».
«Я же и говорю — в цирке работаете. Если вы у меня учились то должны знать, что…»
Дальше идет целая строчка математических формул.
«Это показывает, что автомобиль не может двигаться».
«Но, позвольте, господин профессор, я путешествую и только что приехал на автомобиле из Швейцарии».
«Чепуха. Вам должно быть понятно, что…»
Дальше идут две строчки математических формул.
«Но, профессор… Я сам езжу на этом автомобиле».
«Как вы не понимаете, что…»
Дальше идут три строчки математических формул.
«Из этого, раз вы учились в университете, вам должно быть совершенно понятно, что при любой попытке завести двигатель взорвется третий цилиндр и поломается шток второго поршня».
Молодой человек стал уговаривать профессора выйти с ним на улицу. Там стоит его машина, и профессор сейчас убедится, что она ездит.
Профессор долго не соглашался. Формулы уже все сказали. Но, наконец, снисходя, так сказать, к еще детским представлениям своего гостя, он вышел вместе с ним на улицу.
«Ганс, заводи», — приказал молодой человек.
Водитель в фуражке с галунами, в кожаных перчатках с раструбами вооружился заводной ручкой и вставил ее в мотор. Как вы понимаете, дело происходило еще в те времена, когда автомобили заводились ручками.
«Но я вас предупреждаю, — сказал профессор, — это опасно».
Молодой человек отмахнулся: «Давай, Ганс!»
Ганс закрутил ручку. Раздался громкий взрыв. Водителя отбросило в сторону.
«Я же вас предупреждал, — укоризненно сказал профессор. — Я вам показал все расчеты».
Они подошли к двигателю, с которого сорвало капот. Оказалось, что взорвался третий цилиндр и поломался шток второго поршня.
— Вот весь ваш принцип неопределенности, — подвел итог Анатолий Петрович.
Хорошо, что шоссе было по-субботнему свободно. Я ничего не видел вокруг. Действовал как автомат, Хорошо, что этот автоматизм срабатывал, иначе я б уже давно валялся в кювете.
Я опомнился только в Умани, где при въезде в город расположена автозаправочная станция. Тут есть отдельное место, где обслуживают мотоциклистов. Специальная установка сразу размешивает масло с бензином в пропорции 1:25. Я хотел заправить бак, но заправщика не было на месте. Я нашел этого заправщика — волосатого дяденьку с кривой ногой — в небольшой конторке. Он пил чай и ел бублик.
Я рассеянно сообщил ему, что мне нужно заправить «Яву». В ответ заправщик что-то неразборчиво зашептал. Я наклонился поближе к нему и тоже перешел на шепот. Он странно посмотрел на меня, бросил бублик, подозвал девушку, которая стояла у входа, и шепотом приказал ей, чтобы она заправила мне бак.
— Спасибо, — шепотом поблагодарил я заправщика и пошел за девушкой.
Она все время странно похихикивала.
— У меня вырос второй нос? — спросил я сердито.
— Ой! — виновато сказала девушка. — Мирон Семенович простудился и сипит… А вы… Зачем вы с ним па секрету говорили?..
Уже месяц как осень. Скоро мотоциклы на прикол. Но вот первое ноября, а утро туманное, не по-осеннему теплое. На тополях листья ничуть не померкли, а клены охватило золотом.
На окне троллейбуса, на стекле внизу я увидел раздавленную осу. По-моему, это редкость в такое время года. А может, осы живут до глубокой осени?
Она едва шевелила брюшком. Как-то конвульсивно, незаметными толчками. Чем-то она мешала мне, эта оса. Я то поглядывал на нее, то отворачивался. И потом вспомнил: мне ночью снилась оса. Снилось, что я хочу напиться газированной воды, а над стаканом летает оса. Я еще удивился во сне, откуда она взялась здесь осенью.
И еще я подумал, что Вера чем-то похожа на осу. Особенно в этом своем новом платье — золотисто-желтом с черным и коричневым. Но не платьем, а фигурой и еще чем-то.
Странное настроение бывает у меня осенью. Слегка кружится голова, и все вокруг состоит из множества запахов, и вроде даже немного нездоров. Интересно, а как это у других. У этих пожарных, которые, завывая сиренами, промчались мимо? Четыре машины подряд. Новенькие, сверкающие красным лаком. Может, что-то серьезное? Теперь редко бывают пожары. Любят о пожарниках пошутить конферансье, но шутки шутками, а ведь в том, что не бывает пожаров, их заслуга. И когда надо тушить пожар и лезть в огонь, тут уже не до остряков из Укрконцерта.
Или вот по улице прошла рота курсантов. В нашем городе редко увидишь военных. Очень мирный город. Все прохожие оглядываются на них, а ребята впечатывают в асфальт каблуки.
Понимают ли они, что, если большой пожар, если война, они будут первыми, кто бросится в огонь? Должно быть, понимают. И поэтому они так высоко держат головы, словно заглядывают туда, в огненную даль.
Права, наверное, была мама, когда говорила, что нужно мне в армию. В армию, в эту роту, в этот строй людей, для которых готовность умереть за порученное им дело не красивые слова, а вся суть их ежедневной жизни.
На миллиардах планет, отдаленных друг от друга миллиардами световых лет, сидят в эту самую минуту миллиарды парней по имени Роман и по фамилии Пузо, смотрятся в маленькие круглые зеркальца с картинкой на обороте: два целующихся котенка, и водят по мордам дешевыми электрическими бритвами «Киев» старого выпуска. Я так считаю. Что б там ни говорил этот математик…
