Веселые человечки: культурные герои советского детства - [172]
В других мультфильмах этой серии Масяня и ее друзья выступают в роли различных животных: попугай в клетке не рвется на свободу («Черноухий попугай»), кот просится в квартиру к Масяне («Жизнь с котом»); Масяня играет птичку, которую изображающий ее отца Хрюндель уговаривает полететь — но она падает и гибнет («Масяптиц и Хрюндептицепап»); Хрюндель представляет воробья, который учится плавать («Воробей по имени Джонатан Хрюндельсон»). В последнем мультике этой серии («Мотыль у осипшего тракториста») Масяне не терпится окуклиться и превратиться в бабочку, чтобы исследовать другой мир — пространство Японии… Жизнь Масяни в обличье животного заканчивается, когда она превращается в бабочку и гибнет через несколько секунд, рассыпаясь в прах. На самом деле Куваев пародирует целый ряд культовых феноменов: так, сюжет «Мотыля…» перекликается с «Жизнью насекомых» Виктора Пелевина, а «Джонатан Хрюндельсон» очевидно отсылает к классическому роману Ричарда Баха «Чайка по имени Джонатан Ливингстон»; «Говенный день, или Масяня в тумане» пародирует знаменитый мультфильм Юрия Норштейна «Ежик в тумане»; в мультах есть также пародийные отсылки к романам о Гарри Поттере («Поттер»), и в целом в серии, как утверждает Мьёльснесс, иронически обыгрываются принципы «чернухи»: низкий уровень жизни, разрушенные семьи, «взрослые» сцены [680].
Масяня может даже погибать во время своих превращений в животных, но не стоит забывать, что каждая из ее метаморфоз — это просто еще одна роль, еще одна проекция героини на специфический контекст, в котором она может разыгрывать свои спектакли. Таким образом, можно с таким же успехом сказать, что Масяня умирает, когда «птицепап» Хрюндель выбрасывает ее из гнезда. Она возвращается в реальность в последующих сериях, причем не произнося ни слова о том, что с ней произошло раньше. Масяня спит на ходу весь день и оживляется только за компьютерными играми, в которые играет по ночам; она пытается приготовить кофе утром или покидает современный мир, уезжая за полярный круг, только чтобы выбросить там все электронные приборы, которые «загрязняют» мир («Пингвин»). В этой серии поведение Масяни символизирует дилемму современной жизни: желание жить в согласии с природой и невозможность освободиться от виртуального мира, который становится реальнее жизни.
Четвертая жизнь Масяни (созданная после периода ее «молчания» и после ее смерти в образе бабочки в 2006 году) состоит из нескольких эпизодов с участием Масяни и Хрюнделя. Они едут в отпуск и испытывают на себе трудности современного авиапутешествия: постоянные объявления во время полета и непрерывный сервис на борту самолета не дают Масяне уснуть; на проверке службы безопасности в аэропорту Масяня дает слишком подробные и серьезные ответы на все заданные вопросы, и ее не пропускают на рейс; осмеивается также запрет на курение в аэропорту. В другом «треугольнике» (мультфильме из трех частей) Масяня и Хрюндель живут повседневными заботами семейной пары: Масяня в панике, что ей нечего надеть; они перечисляют своих бывших партнеров и болтают; им настолько скучно, что они ходят посмотреть другую квартиру, предлагаемую для съема, просто чтобы увидеть, как живут другие люди. В этой части также иронично обыгрываются телеигры: сперва Масяня выступает в роли ведущей телеигры с участием зрителей, но не получает от них ни одного звонка во время передачи («Угадай все»); в другом мульте автор издевается над передачей «Спокойной ночи, малыши!», где в роли ведущей выступает полная женщина, за чьим грузным телом Хрюндель вынужден стоять, чтобы дергать за веревочки кукол Грушу и Кондрашку, которые пародируют Хрюшу и Степашку.
Мультики про четвертую жизнь Масяни существенно отличаются от более ранних. Они длиннее и более замысловато описывают современность. Бунтарский характер Масяни «тонет» в комических ситуациях. У этих мультфильмов есть русские субтитры, и комический эффект теперь возникает не на языковом, но на ситуативном уровне. Поэтому жанр начинает напоминать ситком, то есть, по сути, максимально приближается к телевизионному формату. Масяня сильно изменилась в этой «жизни»: теперь главный способ ее коммуникации — поступки, а не слова.
Логоцентричный принцип создания образа Масяни, похоже, был неотъемлемой чертой ранних мультиков: Куваев создавал коротенькие эпизоды, или клипы, продолжительностью меньше минуты, в которых ситуация развивалась не в поступках или жестах, а в статичной позе и репликах. Так, например, Масяня вставляла телефонную линию в модем, чтобы побесить звонящего и заставить его послушать сигналы, которые издавало ее новое приобретение; или сидела перед телевизором и переключала каналы с одной плохой программы на другую («Что я тут смотрю… Ой, какая фигня»). Таким образом, похоже, успех Масяни состоял в минимализме средств, наглядно контрастировавшем с излишествами потребительского общества, которое она отвергала и пародировала. Ее образ жизни — в одном и том же наряде, без постоянного жилья, без постоянной работы — представлял альтернативу обществу потребления, а ее речь и смех выражали то, что яппи — современные служащие офисов и пользователи Интернета, которые, по-видимому, и были ее главными зрителями — на самом деле хотели бы сказать, но не осмеливались.
Сергей Кузнецов — писатель, журналист, культуртрегер. Автор романов «Шкурка бабочки», «Хоровод воды», «Калейдоскоп. Расходные материалы», входивших в длинные и короткие списки всех самых престижных российских литературных премий и переведённых на многие иностранные языки.Роман будет опубликован издательством АСТ (Редакция Елены Шубиной).Благодарим Banke, Goumen & Smirnova Literary Agency за содействие в приобретении прав.
Сергей Кузнецов – журналист, писатель, известный сетевой деятель. Автор романов «Шкурка бабочки», «Нет» (в соавторстве с Линор Горалик), трилогии «Девяностые: сказки».Герои нового романа «Хоровод воды» – современные жители мегаполиса, у них нет практически ничего общего – только ушедшие поколения предков: каждый из них – часть одной большой семьи. Только не все об этом знают…Время, как толща воды, разделяет людей из разных эпох. Среди них – русский дворянин, ставший чекистом, и продавец обувного магазина, женщина-снайпер и когда-то талантливый спившийся художник, бизнесмен-аквариумист и ученый-шестидесятник.
Настоящая книга является первой попыткой создания всеобъемлющей истории русской литературной критики и теории начиная с 1917 года вплоть до постсоветского периода. Ее авторы — коллектив ведущих отечественных и зарубежных историков русской литературы. В книге впервые рассматриваются все основные теории и направления в советской, эмигрантской и постсоветской критике в их взаимосвязях. Рассматривая динамику литературной критики и теории в трех основных сферах — политической, интеллектуальной и институциональной — авторы сосредоточивают внимание на развитии и структуре русской литературной критики, ее изменяющихся функциях и дискурсе.
«Когда-то я мечтал быть рок-звездой. Стоять на сцене, залитой кровью, как Игги Поп или Ник Рок-н-Ролл. Моя мечта сбылась. Я стал серийным убийцей».Интернет-газета рассказывает о преступлениях маньяка-убийцы. Амбициозная журналистка, склонная к мазохизму, ищет экстремального секса. Маньяк убивает снова и снова. Эти двое искали друг друга всю жизнь. Там, где они встретятся, останется лишь пустота и боль. А боль не знает лжи.«Я бы хотел написать книгу, где красота природы и красота смерти слились бы воедино. Эта книга была бы ложью – потому что, когда убиваешь, не думаешь о временах года.
В мире, где главный враг творчества – политкорректность, а чужие эмоции – ходовой товар, где важнейшим из искусств является порнография, а художественная гимнастика ушла в подполье, где тело взрослого человека при желании модифицируется хоть в маленького ребенка, хоть в большого крота, в мире образца 2060 года, жестоком и безумном не менее и не более, чем мир сегодняшний, наступает закат золотого века. Деятели индустрии, навсегда уничтожившей кино, проживают свою, казалось бы, экстравагантную повседневность – и она, как любая повседневность, оборачивается адом.
Знаменитый испанец Артуро Перес-Реверте благословил Сергея Кузнецова на писательские подвиги и не ошибся: романы Кузнецова — образец увлекательной интеллектуальной литературы, в которых комизм переплетается с трагизмом, а напряженная интрига и динамичный сюжет соседствуют с чистой лирикой. …Эти люди считали себя яппи. Они были уверены, что с ними ничего не может случиться. Они ужинали в лучших ресторанах и пили кофе в редких московских кофейнях. Москва, август 1998-го, экономический кризис. Таинственное убийство.
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.
В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века.
Книга известного литературоведа посвящена исследованию самоубийства не только как жизненного и исторического явления, но и как факта культуры. В работе анализируются медицинские и исторические источники, газетные хроники и журнальные дискуссии, предсмертные записки самоубийц и художественная литература (романы Достоевского и его «Дневник писателя»). Хронологические рамки — Россия 19-го и начала 20-го века.
В книге рассматриваются индивидуальные поэтические системы второй половины XX — начала XXI века: анализируются наиболее характерные особенности языка Л. Лосева, Г. Сапгира, В. Сосноры, В. Кривулина, Д. А. Пригова, Т. Кибирова, В. Строчкова, А. Левина, Д. Авалиани. Особое внимание обращено на то, как авторы художественными средствами исследуют свойства и возможности языка в его противоречиях и динамике.Книга адресована лингвистам, литературоведам и всем, кто интересуется современной поэзией.
Если рассматривать науку как поле свободной конкуренции идей, то закономерно писать ее историю как историю «победителей» – ученых, совершивших большие открытия и добившихся всеобщего признания. Однако в реальности работа ученого зависит не только от таланта и трудолюбия, но и от места в научной иерархии, а также от внешних обстоятельств, в частности от политики государства. Особенно важно учитывать это при исследовании гуманитарной науки в СССР, благосклонной лишь к тем, кто безоговорочно разделял догмы марксистско-ленинской идеологии и не отклонялся от линии партии.