Веселая книга - [22]

Спаси мое сердце, прошу, разлучи его с горем!

Не дай захлебнуться мне в этом бушующем море!

Доколе мне рвать на себе в исступленье одежду?

Ведь нет уже сил у меня — на тебя вся надежда.

Лишь ты ее сердце своими словами достанешь,

Лишь ты эту птицу в силок моей страсти заманишь.

Лети же, не медли, о мудрый орел, умоляю!

Вот эти слова для любимой с тобой посылаю:

«Голодным ли будет владыка, лишится ли пищи,

Коль крошки от ужина царского выпросит нищий?

Тогда ведь Меджнун и Лейли[152] обрели бы друг друга,

Живая вода Искандера[153] спасла б от недуга,

Открыла б свой лик Периру перед славным Гольшадом[154],

Фархад бы добился Ширин[155], и они были б рядом,

Прозревший Якуб[156] увидал бы любимого сына,

А Вис очутилась бы снова в объятьях Рамина[157],

Азра непременно тогда б оживила Вамика[158],

И горе сменилось бы вмиг ликованьем великим,

Тогда бы сидел Ауранг, захмелевший давно,

Свою Гольчахре[159] обнимая, за чашей с вином.

Вот так и Обейду, бедняге, влюбленному страстно,

Который совсем изнемог от тоски по прекрасной,

Одна только встреча с тобою, одно лишь свиданье

Всю жизнь озарило бы сразу ярчайшим сияньем.

Судьба тебе дарит всегда только то, что ты хочешь

Неведомы страсти тебе и бессонные ночи.

Ни разу не мучилась ты, не стонала в разлуке,

Ни разу в отчаянье не ломала ты руки.

Когда-нибудь ты, как и я, будешь жизни не рада.

Любовь нападет на тебя, и начнется осада.

Тогда ты познаешь мою незавидную участь,

Читать свою книгу любовь тебя быстро научит.

С надеждой и страхом послал тебе эти слова я.

Я бремя страданий несу, на тебя уповая».

Посланец отправляется к возлюбленной

И снова волшебник крылатый, умнейшая птица,

Которую я умолил за меня заступиться,

Жалея несчастного друга, пустилась в дорогу

К тому же знакомому дому, к тому же порогу.

И, глядя на этот же стан и на эти же кудри,

Моими словами сказала учтиво и мудро:

«О тонкий побег, украшение вешнего сада!

В тебе мое счастье, в тебе моя жизнь и отрада!

Краса твоя — свет, и не знаю я света другого,

Господь да хранит ее вечно от глаза дурного!

Своей красотою свела бы и камень с ума ты,

Склонились в саду все цветы пред твоим ароматом.

Сравненье для глаз и бровей отыщу нелегко я,

Твой стан изумляет сосну, не дает ей покоя,

Кудрей черноте позавидует мускус татарский,

И солнце с луною упали к ногам твоим царским.

Пускай же минуют тебя и печаль и ненастье,

Пускай не покинет тебя безмятежное счастье.

Тобою живу я, тобою дышу каждый день я,

Ужели достоин за то я пренебреженья?

Послушай совета, добычу напрасно не мучай,

Тебе ведь, жестокая, выпал счастливейший случай.

Сорви же плоды своей юности, время настало.

Возьми же у времени радости, их ведь немало.

Взгляни, ведь любовью наполнена юность любая.

А старости игры любовные не подобают.

Ведь если ты смолоду счастье любви не познала,

Твоя быстротечная юность напрасно пропала.

Нельзя быть небрежным, поверь мне, с людскими сердцами,

От этой небрежности часто страдаем мы сами.

Самих же жестоких жестокость подчас убивает.

У тех, кто всегда дружелюбен, врагов не бывает.

И прав был тот мудрый, слова, словно жемчуг, низавший[160]

На нити стиха и стихами прекрасно сказавший:

„Коль на товары покупатели нашлись,

Хоть посреди реки — от них освободись“».

Возлюбленная отвечает посланцу

Но, выслушав это, сказала красавица птице:

«О мудрый орел, понапрасну ты будешь трудиться.

Ведь я же свеча, и вокруг мотыльки так и вьются.

Они не боятся огня, но они обожгутся.

Что толку рассказывать мне о каком-то несчастном.

Напрасно послал он тебя и страдает напрасно.

Змею не хватает руками и самый беспечный,

И другом едва ли окажется первый же встречный.

В любви не приводит к добру исступленность такая,

Погубит навеки она тех, кто ей потакает.

Ответь я взаимностью иль состраданьем ответь я,

Потом даже людям в глаза не посмею глядеть я.

Терзаться любовью, наверно, давно уж устал он,

Но мне фантазера такого жалеть не пристало.

Он хитрость на помощь призвал, но и я не проста ведь

И дерзкого быстро на место сумею поставить.

Безумье в речах у него, и безумье во взоре —

Такой и себя и меня навсегда опозорит.

Пускай он не тратит слова, — не дождется уступок.

Железо холодным осталось, ковать его глупо.

Пускай он не стонет напрасно ночною порою,

Он варево долго варил, но оно ведь сырое.

И если утешить его он меня и умолит,

Получит не многое он — только жалость, не боле.

Поймет его тот, кто, как он, закоснел в безрассудстве.

Придется уйти ему прочь и без добрых напутствии.

У этих дверей понапрасну так долго горел он

В своей неестественной страсти, больной и незрелой».

Посланец беседует с возлюбленной

И, выслушав все эти речи, мудрец мой крылатый

Сказал кипарису надменному: «О, как горда ты!

Зачем ты жеманишься так? Он и так ведь измучен.

Давно он любовью к тебе, как веревками, скручен.

Одною любовью живет он, покоя не зная.

Не он в этой страсти виновен — судьба его злая.

Зачем тебе гибель его? Он ведь болен тобою.

Ведь он неспособен бороться с тобой и судьбою.

Ты зимнему ветру подобна, ты даже опасней,

И стоит лишь дунуть тебе, как светильник погаснет.

Он ждет твоих рук и волос, он коснуться их жаждет.

Он ждет тебя каждую ночь, каждый день, вечер каждый.

Я стар, и за мудростью ходят ко мне молодые.