Вертоградари над лозами - [8]

Раб

Я раб греха

(Вл. Соловьев)

О, в этом топоте и шепоте

Все новое здесь для меня:

Шум площади и эти лошади

И бешеная пляска дня.

Как сон, как сон вы, пальмы милые,

Поля и хижины мои

И хищники ширококрылые,

И рек тяжелые струи. –

Цепями режущими сдавленный

Перед толпой я обнажен –

Я – солнцем яростным отравленный,

И всем, что было – явь и сон!

Сосед с прогорклыми оливками

Протягивает руку мне.

И мысли пробегут обрывками

В бунтующей нетишине, –

И странен знак сторожу поданный –

И я бледнею от стыда:

Обманом пойманный и проданный

Иду, иду – куда? куда?

Побег

Mourir au fleuves barbares

(A. Rimbaud)

Цветов томительные тени

He оживляли злого дня,

Я забывал часы смирении

И годы долгого огня.

Одно изгнание манило,

Далеких стран неверный путь:

У топкого речного ила

Под солнцем огненным уснуть.

У бирюзовых, серебристых!

У тихозвонных, ясных рек –

У пальм звенящих и душистых,

Где не томился человек,

Где слезь покинутых, безумных

Не видела еще земля,

Где пропасть вод широкошумных

Скрывает мертвые поля,

Где одиноко и безбольно

Забуду, нежный, о былом,

Где небо будет богомольно

Вздыхать о счастии моем.

Там, позабытый, равнодушно,

Сбирая корни и плоды,

Брести я буду в полдень душный

И спать на пальме у воды.

Страна моя, страна родная,

Ужель отвергнешь ты меня!

От богоизбранного края

В солнца безумные края

Спутник

Б. А. Садовскому

Не улетай, не улетай!

Живой мечты очарованье:

(Н. Языков)

Крылатое очарованье,

Не покидай мой бедный край!

Здесь только жгет воспоминанье

И холоден и горек май.

Очарованье легкокрыло,

Его дыхание – мечта;

Оно идет тропою милой,

Над ним сияет высота.

Очарование крылато, –

И что ему земная сонь!

Оно иной жизнью богато

Иной ему горит огонь.

Но легких крыл, очарованье,

Ты не опустишь надо мной; –

Не покидай, очарованье

Мой путь холодный и пустой

Тленность

С. Я. Рубановичу

Как видения вечера тленны!

Только к ним возвращаться – любовь, –

Ты скитальцев воздушной вселенной

Песней радостною славословь:

– Там заплещет и облак твой – вещий;

Оглянись – и вокруг никого! –

Это бедные тленные вещи

Тайно мучат врага своего: –

– Обреченная, милая тленность!

(Вт> упоительный твой кругозор) –

На безумную жизнь, на смиренность

Встать на каменный, мерный простор! –

Расточи несказанную младость

Освежительною темнотой!

Ты – печаль, упоенье и радость,

Мы – бежим, мы поем за тобой

Каменная баба

Б. Н. Бугаеву

В степи седеющей курган

Ты издали заметишь темный,

На нем – горбатый истукан,

Он серожелтый и огромный.

На степи он и на закат

Бросает неживые взоры, –

На дымы отдаленных хат,

На возмущенные просторы.

Ты издали к нему взирай,

В гигантскую обрубка муку.

Поднимет на печальный край

Он неослабнувшую руку;

Он издали кивнет – и нет:

Стоит как встарь окаменелый, –

Он – непостигнутый, поэт –

Подъемлет каменное тело.

Он разобьет, загрохотав,

Твои лукавые реченья

И опрокинет в зыби трав

Жизни отвергнутой мгновенья.

Встречай же жизнь! остановись

Перед восторженным полетом;

Разверзнет трепетная высь

Облак – пустеющим киотом.

Следи, прикованный к земле,

Как он несется величавый

И тонет в тучи ярой мгле,

В блистаниях закатной славы. –

Мгновенный сон! земной обман!

И пе было его нелепей! –

И на кургане истукан

Сурово озирает степи.

Arabesque divine

М. М. С.

Звезда развалин!

(Вяч. Иванов)

И на обломках жизни старой

Каким заветом утвердясь,

Не вы ли, сладкогласной чарой

На хладный берег появись,

И в этих пагубных печалях,

В неуспокоенной игре

О бедных замечтались далях,

О той, небудущей норе,

И неторжественному миру

Неся разуверений новь; –

Золотозвонную порфиру

И в мир воззвавшую любовь,

Как перстень с голубым сапфиром

В глубокий кладезь уроня

(К прекраснодышашим эфирам

Нас уносившим в волны дня),

Вы говорите: «Верны плески

Той возмутившейся воды,

божественные арабески,

Мои печальные следы»

Письмо Перегринусу Тиссу

Quant il faisait beaux temps au paradis perdu

(T. Согbiere)

Пора бы вспомнить Вам, милейший Перегринус,

О злой, о горестной земной судьбе моей:

Куда изнеможен и ослеплен не ринусь

Везде ледяный блеск покинутых степей.

И дни безумные я искусом умножил

Над бедною душой как некий страж стоял

И горе не изжил, и марево не прожил,

И мир привычный мой все тем же был и стал.

Вы странной хитростью отвергнул!! обманы,

Вы сами бросились в высокий океан,

Рукой прилежною исправили изъяны

Судьбы и приняли как царь ее туман.

Так: Вас я узнаю и разрываю цепь я,

Которой безмятежно оковались Вы

Среди неведомого нам великолепья,

Среди пурпурнейшей, взывающей листвы.

И Вам ли не понять все тайные невзгоды,

Все раны, все мечты, все копья алчных дней,

Страж царственной своей ликующей природы,

Взлелеянный огнем живых ее лучей

Война

ЕГО КОРОЛЕВСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ КОРОЛЮ ЧЕРНОГОРСКОМУ НИКОЛАЮ I

Не наши хилые печали

Для наблюдения избрав,

Мы бег безумный созерцали

Судьбы роскошнейших забав.

Химер исторгнутые тени

Как светлый ратник победит,

Ток предначертанных стремлений

Своею кровью подтвердит; –

– Там, где земля изнемогает,

Познав властителя венец,

Где злоба тяжкая вскипает,

Влача свой гибельный конец; –

Там, отвоевывая сферы,

Где пробегают снов струи,

Летят в глубокие брустверы

Шрапнелей огненных рои

И на трепещущие нивы,

На склоны каменных громад –

Холодный, мерный, горделивый –

Свист, шип и перезвон гранат:

Их беспощадных траекторий

Математический уклон