Вертоградари над лозами - [7]

С ее блестящим топором

И овладеет ночь томительная

Моим болезненным стихом.

Как поле затопляет рисовое

Вода, плодотворя посев,

Поэт молчит, строфу дописывая.

Обожествляя свой напев,

Но я смеюсь, свой труд оканчивая,

Встречая новую зарю: –

Мне радостна судьба обманчивая

Туманского и Деларю

A la maniere de Louis Bertrand

Ю. П. Анисимову

Вы, мысли, верны оставались

Всему, что пышный миг сковал.

Когда сияющий Новалис

Надеждой рок наш обольщал!..

Небрежно золотя бумаги,

Закатный луч пришел ко мне

И взор тонул в вечерней влаге,

В ее прелестной глубине.

Лучи играли и гоняли

Благоуханную струю,

А пальцы быстрые ласкали

Игрушку новую мою, –

На сей блистательной эмали –

Так вычурны и так легки –

Бурбонских лилий не завяли

Серебряные лепестки.

Мелькали милые страницы

Как одинокие часы,

А там – приветствовали птицы

Алмазы первые росы.

От жизни медленной спасайтесь

В патриархальный риемы храм.

Вы, мысли, верны оставайтесь

Новалису и лепесткам

Игорю Северянину

Тебе, поэт, дано судьбою

Извечный звон перелагать:

Над зацветающей зарею

Наш горизонт пересекать: –

– Как огнедышащего кубка

Горит таинственный упрек! –

Но только – белизною юбка

Взметнет на небывалый рок!

Когда отверзнет с Эмпирея

На нас слетающий глагол

Жизни простор! – лишь два лакея

Кофе, шартрез несут на стол. –

Своей косметикой космичной

Аллитерацией смеясь,

Рукою белой, непривычной

Разметываешь злую грязь:

Но оксюморон небывалый

Блеснет – как молния – сгорит, –

Рукою – отчего же алой? –

Мелькнет и вот – испепелит!

Но осторожнее веди же

Метафоры автомобиль.

Метонимические лыжи,

Неологический костыль!

Тебя не захлестнула б скверна

Оптово-розничной мечты,

Когда срываешь камамберно

Ты столь пахучие цветы. –

Певцам – довлеет миг свободы.

Позера – праведен излом:

Предупредить не должен годы

Ты педантическим пером

Друзьям

Радушно рабствует поэту

Животворящая мечта

(Н. Языков)

Иной удел нам невозможен

И милым небом не сужден!

Удел единственный; – и он,

Он, благовестник наш – неложен,

Неуследим, высок и юн –

Судьбы заложник и подарок,

Он ослепителен и ярок:

Совет и воля бога струн. –

И над нестройным плеском криков

Гори, приказывай, мета: –

Земли цветущая мечта,

Которой был пленен Языков

Послание к другу стихотворцу

Н. И. Асееву

Тебе целителем да будет

Мой голос от иных отрав!

Ах, сердце вечно не забудет

Анафорических забав,

Эмблематических скитаний

Апострофический возглас!

– Все предугадано заране

На каждый миг, на каждый час. –

И нам неверную дорогу

Рок сокрыватель указал:

Гиперболической тревогу

Нс раз наш разум называл,

Горите, зорь таких пожары,

В жизнь, обездолившую нас!

Но наш напев еще не старый

И с ним, и в нем – аврор атлас.

Отвергнем хилого невежду,

Высокозвонных болтунов,

Зане нам ясную надежду

Подать однажды был готов…

Ты знаешь кто! – чье гостья имя,

И в чей суровый сон кудрей

Влеком я розами моими

От хитрых кознодеев дней; –

Но в бедной буре, в алчном горе

И ей весь мир – один призрак.

Далеко уходящий в море,

Из «Снежной Маски» полумрак.

Но, сберегая эту лиру

Искусства радуги, – нам петь

Водному, золотому миру

И в тяжкий сумрак улететь, –

И пусть «нутра» глашатай – ворон –

Кричит, что мир наш – в два шага:

Анаколуф и оксюморон

Тогда воздвигнем на врага

Завет

Зажег ты солнце во вселенной,

Да светить небу и земле,

Как лен, елеем напоенный,

В лампадном светит хрустале

(А. Пушкин)

Душа! вотще ты ожидала

В своей недремлющей молве,

Любовь холодная сияла

В ее нетленном торжестве, –

Но, опровергнув наши кущи, –

Как некий тяжкий катаклизм,

Открыл нам берега и пущи,

Благословенный символизм!

Всечасно изменяя лица

Над ярым грохотом зыбей,

Он орлий вперял зеницы,

Тать богоравный Прометей!

Воздвигнулась над городами

Его единственная длань –

И длань его была как пламя,

Его таинственная дань.

Он, возлюбивший, возрастивший

Сердце безпечное мое, –

Он, в смертной буре приютивший

Мое ночное бытие, –

Он, неисповедимой тучей

Наш озаривший небосклон,

Он – непокорный, он – могучий,

Он: – жизнь, – любовь, – мечта – и сон, –

Над ясной старицей вселенной

Он сердце жаркое открыл –

И огнекрылый, и блаженный

Как оный вестник Гавриил!

Душа, ты дней начальных – слово,

Перегори в его огне –

И жадно трепета ночного

Вкуси! – и стань в палящем дне!

ЗДЕСЬ КОНЧАЕТСЯ ВТОРАЯ КНИГА

(III)

ЗДЕСЬ НАЧИНАЕТСЯ ТРЕТЬЯ КНИГА

Je sentis amerement que j’dtais un passant dans ce monde a la fois etranger et cheri

(G. de Nerval)

Freres humaias qui apres nous vivez,

N'aiez le coeur centre nous endurcie

(Fr. Villon)

Рыдания

Моя жена в гробу лежала

И я рыдал у ног ее,

И так безумно уставало

Сердце разбитое мое.

На небесах в сияньях вольных –

Неотвратимые пути, –

Зачем же в горестях безбольных

От них я не могу уйти!

Зачем разящею стрелою

Меня не поразила, Смерть –

– Она идет теперь к покою

В свою безропотную твердь.

Окончен подвиг многотрудный,

Настало душу упоить –

– Зачем в поляне изумрудной

Ты плакать захотел и жить!

Над грозовою глубиною,

Над изможденною стезей, –

Слепец, за нищею судьбою

Влачись в тяжелошумный бой.

В гробу безумной расцветая

Лежит спокойна и светла;

Зарницы золотые рая

Ты мне на землю принесла.

Но стерто все рукой железной

И неизбежною судьбой,

Зане была ты безвозмездной

И здесь помедлила со мной.

Безумно сердце уставало:

Теперь – погибло все мое!

Моя жена в гробу лежала

И бился я у ног ее