Вершинные люди - [48]

Ничем другим Одесса мне не запомнилась, зато там не было с нами никаких приключений. Да мы и были там всего два раза.

Москва

В Москву я ехала с радостью, полагая, что застану и увижу ту дорогую столицу моей души, которую знала раньше — изысканную, безукоризненно-академическую, во всем блистающую высшим мастерством, или, если отойти от центра, задумчиво-патриархальную, пахнущую пирогами и былинами. Ехали мы тоже автобусом. А вокруг стояла поздняя осень, ноябрь. Мягкий влажный воздух омывал мир чистотой пресноводных взвесей, обволакивал туманцами, в нем легко дышалось. К тому же было аномально тепло, что воспринималось с приятностью, и деревья стояли несказанно красивые — в изменившей привычные цвета, не опавшей листве. Если учесть, что издалека, из окон автобуса, не видно повсеместной грязи, то впечатление оставалось незабываемым.

Время поездки рассчитано было так, что в Москву мы приезжали на рассвете. До начала работы рынка успевали освоиться на огромном пространстве бывшего стадиона «Лужники», выстроенного к Олимпиаде-80, нашей национальной гордости, откуда улетал в историю и «возвратился в свой сказочный лес» «олимпийский наш ласковый Миша» и где публика плакала, слушая эти слова и прощаясь с последним праздником Великой Страны. А теперь тут нашел пристанище оптовый рынок — сущая клоака, насмешка над прошлыми идеалами и чума перестройки, — и приезжающим надо было сориентироваться в нем и приготовиться к покупкам.

Получив возле Тани опыт продаж на вещевом рынке и почувствовав, что я ей немного помогаю, а сама оживаю и возвращаюсь к жизни, я решила увеличить оборот и взяла с собой немного больше денег. Тем более что накануне Таня завела диалог:

— Вот ты уже отвлеклась от своих мрачных настроений, да?

— Да, — согласилась я. — Благодаря тебе.

— Пусть так, — не стала спорить Таня. — Но ты своими денежками и на меня немного поработала.

— Совсем немного, хотя хотелось бы больше.

— Нет, тогда уж лучше действовать по справедливости.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я.

— Давай отныне прибыль от твоих денег делить пополам. А в дальнейшем будем увеличивать твою долю, пока ты не отделишься от меня юридически. Хорошо?

— Лучше и быть не может! — улыбнулась я, оставаясь в убеждении, что для меня главное — реабилитация воли и восстановление психической работоспособности. А это как раз вроде бы налаживалось.

Но этим планам не дано было осуществиться, к счастью, — не мой это был мир, и я всячески не воспринимала его, а он — меня. И как только я возле Тани чуток укрепилась здоровьем, так сразу и ушла и от нее, и из ее мира{13}.

Раздел 2. Вершинные люди

1. За старой границей

Начальник отдела кадров 13-й Армии Прикарпатского ВО

Заканчивалась студенческая жизнь, университет прощался с нами, подходила пора получать распределение и начинать трудиться профессионально.

Странную, а на самом деле классическую университетскую специальность «механик» — механик-теоретик — можно было применить в академической или отраслевой науке и на преподавательской работе, что считалось наилучшим вариантом трудоустройства из всех возможных.

Но более широко она требовалась в прикладной деятельности — так сказать инженерной, производственной, где создавалась передовая и сложная техника. Тут университетских механиков называли проще — расчетчиками или прочнистами, а распределяли в конструкторские бюро для выполнения расчетов на прочность новых механизмов, машин и сооружений. Делалось это по ГОСТам — хорошо отработанным и утвержденным методикам. Скучноватая это была работа, не творческая, хотя и ответственная. С нею вполне удовлетворительно справлялись выпускники с троечными дипломами, для остальных же заниматься такой рутиной представлялось обидным. Сегодня рассказ об эпохе, когда можно было пренебрегать некоторыми видами отличной кабинетной работы — удобной, спокойной, стабильной, привычной — и стремиться к еще более привлекательным перспективам, кажется сказкой. Но так было в то изобильное счастьем время.

Правда, ввиду ограниченной потребности в прочнистах, университетских выпускников нашей специальности иногда, в качестве исключения, распределяли и на конструкторские должности, брали инженерами-конструкторами. Это была более престижная, высокооплачиваемая и сулящая продвижение в профессиональном росте деятельность. Хотя в нашем университете инженеров-конструкторов готовили на специальном факультете — физико-техническом, физтехе, и нашему брату конкурировать с ними на поприще инженерии было тяжело и рискованно, но все же парни на такие распределения соглашались с удовольствием.

А мне стоять у кульмана и загрязняться грифельной пылью от постоянно затачиваемых карандашей не хотелось, тем более что черчение у нас читалось только один семестр — чисто ознакомительный курс, и я его знала не достаточно хорошо. Да и не я одна считала конструкторскую работу мужской, а работу по выполнению расчетов женской — по сути, так оно и было.

Зная об отсутствии элитных распределений, большинство из нас готовилось начинать свой путь в профессию с нуля, где-нибудь в престижном КБ. Готовилась к этому и я, хотя в тайне и мечтала о работе в вузе, о преподавании полюбившихся предметов.