Вершинные люди - [45]

Их дочь Юля стала исторической личностью — первым ребенком в нашей группе.

Благие намерения

Благодаря энтузиазму Александра Григорьевича Хмельникова, нашего бывшего соученика, ставшего впоследствии секретарем парткома университета и в связи с этим сменившего специальность механика на историка, наш поток имел возможность встречаться регулярно. Мы окончили университет в 1970 году и, начиная с 1975 года, виделись организованным порядком каждые пять лет. Как это проводилось и чего это стоило организаторам, я оставлю рассказать Саше. Он больше знает.

От себя скажу, что на первую встречу Юрий Семенович пошел один, а я не смогла быть вместе с ним, можно сказать, по непростительной глупости. За это теперь ругаю себя. Пропустили мы с мужем и последнюю встречу, состоявшуюся в 2010 году. Причины для этого были, возможно, и не веские, но их нашлось слишком много, чтобы с ними не считаться.

На то время мы уже имели летнюю квартиру в Крыму, где могли отдыхать хоть и круглый год. Однако зиму мы проводили в Днепропетровске, а на юге жили с 10 мая (уезжали после дня Победы) до 13 октября, маминого дня рождения. Значит, для участия в мероприятии, проводимом в июне, нам надо было возвращаться в Днепропетровск — среди лета, в разгар сезона купаний. А потом опять ехать в Крым. Это физически тяжело — раз. По нашему пенсионерскому безденежью это почти непозволительная роскошь — два. К тому же мы не решались путешествовать в жару, ведь в том году лето было рекордно знойным — три. Короче, не поехали. Вот так.

Во все остальные годы мы аккуратно являлись на смотры и отчитывались о себе и о делах. Виделись и с Таней. Поэтому мы знали, что жизнь у нее с Толиком не сложилась. Родив еще одного ребенка, сына Андрея, они какое-то время мучились попытками ужиться вместе и наконец развелись и разъехались. Не состоялась у Тани и профессиональная судьба. По скрытым от других причинам она оставила работу по специальности и пустилась просто зарабатывать деньги там, где больше платили. Думаю, отчасти это было связано с необходимостью дать обоим детям высшее образование, что даже и при поддержке государства требовало немалых средств. Конечно, Тане об этом распространяться не хотелось. Главное, что своего она добилась: Юля стала врачом, а Андрей программистом.

На этом можно было бы поставить точку в рассказе о Тане Масликовой.

Но это не в моей власти — точки расставляет провидение, а мы, люди, лишь его игрушки.

Настали трудные времена, разрушилась наша Родина, развалилась устроенная жизнь, люди превратились в щепки, вращающиеся вокруг тонущего корабля. Я в то время работала на Днепропетровской Областной книжной типографии (ДКТ), и меня тоже не миновала эта участь. Об этом я напишу в другом месте, а тут скажу только, что тем врагам советского народа, кто называл себя демократами, удалось что называется расправиться с самым красным из «красных директоров» нашего района Стасюком Николаем Игнатьевичем. Причем сделано это было настолько грязно и вероломно, что не оставило меня равнодушной к его судьбе, и я не смогла предать его, отступиться от него. Я ушла с работы вместе с ним. Тем самым я потеряла связь с коллективом, фактическую основу, на которой держалась моя уверенность в себе. Мужественный шаг я совершила легко и решительно, не думая о себе и о своей выгоде, но после этого, без преувеличения сказать, сломалась. Выдохлась моя сила воли и энергия, я отошла от бизнеса, переложив его на плечи Юрия Семеновича. Я вела жизнь затворницы, беспощадно этим изводясь. Я элементарно болела и злилась от этой немощи. К тому же мучилась нравственно тем, что закабалила мужа. Да и психологически чувствовала себя некомфортно — страдала от одиночества и невостребованности после бурной деятельности и плотного общения с людьми. Однако же натура у меня такая, что я хоть и не прочь пожаловаться, но первая звонить или наносить визиты людям не умею. Вот если кто-то сам ко мне достучится, то тут я и поплакаться могу. А стучались многие.

Тоскуя по прошлой жизни, по утраченному благополучию, выбившись из колеи, оставшись за бортом основных событий, которые творил уже не народ, а отдельные заправилы, люди в первое время пытались восстановить внутреннее равновесие и потерянную уверенность в своих силах за счет общения с давними друзьями, прошлыми знакомыми. Искали в них опору, прибавку к своим силам. Так исстари на Руси повелось: как человеку плохо становилось, так он шел к людям. Но теперь плохо было всем. Люди встречались, общались, а помочь друг другу не могли — глобальное лихолетье не позволяло.

Вот и Таня ко мне позвонила. Долго мы с ней беседовали, она о себе рассказывала и обо мне спрашивала. Мы хорошо так поговорили, откровенно, без лукавства, старого не вспоминали — обе хранили тот давний разговор о Юре в тайне от всех и друг от друга даже, словно не было его. Зато о новых тяготах и наговорились и наслушались, излили горечь, обменялись надеждами. Видимо, наше общение, и правда, приносило пользу, ибо мы стали чаще перезваниваться. А потом Таня пришла ко мне в гости. Дома я была одна, мешать нам было некому.