Вершина - [10]

— Я согласен, — сказал Стэн.

— То, что ты сказал, Келли, — проговорил Малларди, — насчет сверхъестественных сил — очень забавно, так как у меня возникли похожие ощущения в момент, когда я смотрел на него. Оно напомнило мне кое-что из Божественной комедии. Если вы помните, Чистилище-гора. И потом я подумал об ангеле, который охранял восточную дорогу в Рай. По Данте, Рай находился на вершине Чистилища — и перед входом стоял ангел… Так или иначе, я чувствовал будто я, находясь здесь, совершаю некий грех, сущность которого мне не до конца понятна. Но теперь, когда я еще раз все обдумал, я считаю, что человек не может быть виновен в чем-то, о чем ему ничего не известно, не так ли? И я не видел, чтобы это существо предъявляло какой-нибудь документ, удостоверяющий, что оно — ангел. Так что я хочу идти дальше, и посмотреть, что же это там наверху, если только оно не вернется со скрижалями, на которых будет дописана еще одна заповедь.

— На иврите или на итальянском? — спросил Док.

— Чтобы удовлетворить тебя, я полагаю, они будут представлены в виде столбца уравнений.

— Нет, — сказал он. — Шутки в сторону, я тоже почувствовал что-то странное, когда я увидел и услышал его. И знаете, мы ведь не слышали его в прямом смысле слова. Его слова возникали прямо у нас в голове. Если вы вспомните, как каждый из вас описывал «услышанное», то окажется, что каждый «услышал» пожелание уходить отсюда, сформулированное по-разному. Если оно может передавать понятия телепатически, то, интересно, может ли оно передавать еще и чувства… Ты ведь тоже подумал об ангеле, так ведь, Седой?

— Да, — сказал я.

— Получается, что мы все почти одинаково мыслили, — сказал Док.

Тут мы повернулись к Винсу, потому что он единственный из нас не имел никакого отношения к христианству: он родился и воспитывался на Цейлоне и был буддистом.

— А что почувствовал ты? — спросил Док у Винса.

— Это было Божество, — ответил он, — которое, я думаю, похоже на ангела. У меня возникло ощущение, что с каждым шагом вверх я получаю столь плохую карму, что хватило бы до конца моей жизни. Только я перестал верить в такие штуки, еще когда был ребенком. Я хочу идти дальше. Даже если мои ощущения верны, я все равно хочу увидеть вершину этой горы.

— И я тоже, — сказал Док.

— Получается, что мы все одинаково мыслим, — сказал я.

— Ладно, пусть каждый лелеет своего персонального ангела, — сказал Стэн. — А сейчас пошли спать.

— Хорошая мысль.

— Только давайте ляжем подальше друг от друга, — сказал Док, — так что если что-нибудь упадет сверху, нас не накроет всех сразу.

Мы устроились так, как предлагал Док, и проспали спокойно до самого утра — больше нас никто — или ничто — не потревожило.

Наш путь продолжал уходить вправо, пока мы не поднялись на высоту сто сорок четыре тысячи футов, и не оказались на южном склоне. Далее мы стали отклоняться влево и к ста пятидесяти тысячам футов мы снова вышли на западный склон.

А потом, во время дьявольски сложного и коварного подъема по гладкой вертикальной скале, заканчивающейся нависающим козырьком, снова появилась птица.

Если бы мы не шли в общей связке, Стэн наверно бы погиб. Собственно, мы все чуть не погибли.

Стэн был ведущим в нашей связке, когда огненные крылья птицы появились на фоне фиолетового неба. Она камнем упала из-за козырька, как-будто кто-то пустил огненную стрелу, прямо на Стэна. Мгновение и она растаяла футах в двенадцати от него. Стэн упал и чуть не утащил нас всех за собой.

Мы напрягли мышцы и смягчили, как могли, его падение.

Он сильно ушибся, но обошлось без переломов. Мы взобрались на козырек, но дальше в тот день решили не подниматься. Камни падали на нас, но мы нашли другой козырек и укрылись под ним. Птица больше не возвращалась, но зато появились змеи. Большие, танцующие алые пресмыкающиеся обвивались кольцами вокруг камней и стремительно надвигались на нас через зазубренные ледяные глыбы. Искры летели от их длинных извивающихся тел. Они сжимались в кольца и, вытягиваясь почти во всю длину, плевали в нас огнем. Казалось, они хотели выгнать нас из-под козырька, чтобы на нас можно было обрушить град камней.

Док осторожно придвинулся к ближайшей из змей и направил на нее поле отражателя — змея исчезла. Он внимательно изучал место, где она только что извивалась, и быстро вернулся к нам.

— Лед остался нетронутым, — сказал он.

— Что? — спросил я.

— Ни кусочка льда не растаяло.

— Вывод?

— Иллюзия, — сказал Винс, и бросил камнем в другую змею. Камень пролетел сквозь нее.

— Но ты видел, что случилось с моим ледорубом, — напомнил я ему, — когда я ударил по этой птице. Видимо, она несла на себе электрический заряд.

— Может быть, тот, кто посылает все эти штуки, решил, что он только зря тратит энергию, — ответил он, — раз им все равно не добраться до нас.

Мы сидели и смотрели на пляску змей и падение камней, пока Стэн не извлек колоду карт и не предложил более интересное развлечение.

Змеи остались на ночь, и сопровождали нас весь следующий день. Камни продолжали периодически падать, но похоже было, что их запас у нашего противника подходит к концу. Снова появилась птица, и принялась кружить над нами. Четырежды она пыталась нас атаковать, но мы не обращали на нее внимания, и она, в конце концов, улетела куда-то, видимо на свой насест.