Вершина Столетова - [55]
Полевод кивнул и пояснил, что на одном конце участка поливные валики оказались слишком массивными.
Когда пришли на участок, Андрей увидел, что это действительно так.
— А что в том плохого? — спросил Женя. — Ты же сама говорила, что без валиков поливать нельзя. А что они повыше нормальных, так еще лучше — вода рвать их не будет.
— То есть как что плохого? — с возмущением спросила Соня. — Да знаешь ли ты, что в валики сдвигается не просто пахотный слой, но самая верхняя, самая питательная его часть? Да знаешь ли ты, что своей вот такой работой ты из структурной почвы сделал на этом конце поля ни то ни се? Да знаешь ли ты…
Подошла Татьяна Васильевна, не вступая в разговор, послушала, как Соня распекала Мошкина, и осталась довольна.
Наконец Орешина с Соней и полеводом ушли своей дорогой. Трактористы вернулись на бригадный стан.
— Пропащее твое дело теперь, Женя, — сострадательным вздохом встретил Мошкина Иван Лохов. — Не видать тебе Соньки, как собственных ушей. Не с того конца повел атаку на девичье сердце. Тут надо ласковым словом, про луну что-нибудь али про соловья, а ты на тракторе с красным флажком захотел въехать. Промахнулся!
Женя молчал. Он подозревал, что вездесущий Лохов еще утром проведал о его промахе, иначе зачем бы ему ходить вокруг трактора и так внимательно высматривать место для флажка?
— Одного сеяльщика заставь специально глядеть за этими чертовыми валиками, — угрюмо сказал он своему сменщику, сдавая трактор.
Андрей видел, что Мошкин расстроен, потерялся, почувствовал себя одиноким среди этих веселых, сильных людей и готов замкнуться. Но что сказать трактористу? Хвалить его не за что, надо ругать, а руганью можно только обозлить еще хуже.
Андрей подошел к трактору, проверил клапаны, заглянул через люки в подшипники и как бы между прочим сказал:
— Признаться, я тоже думал, что высокие валики понадежней. А оказывается…
Мошкин стоял у крыла машины, ковырял ногтем лупившуюся краску и, слушая Андрея, все ниже и ниже наклонял голову. Светлые волосы его свесились на лицо, и легкий ветерок играл ими.
— А хорошо ли ты знаешь, Женя, почему верхний слой почвы богаче питанием, чем нижний? — вдруг спросил Андрей. — И знаешь ли ты, что такое земля структурная и бесструктурная?
— Вообще-то на курсах кое-что слыхал, а чтобы в тонкостях, зачем это мне? — ответил Мошкин и, отбросив с лица волосы, поднял на бригадира удивленные глаза. — Я не агроном.
— Кто знает?
Все молчали. Только Илья Ефимович неопределенно крякнул, как бы давая этим понять, что хотя ему кое-что и известно о структуре почвы, но он, не желая выхваляться перед женой, лучше об этом промолчит.
Андрей обвел глазами притихшую бригаду, дольше других задержался на повеселевшем Мошкине и заключил:
— Да, Женя, мы не агрономы. Мы трактористы. Но нелишне нам и самим знать, что к чему, пора знать о земле, на которой работаем, хотя бы половину того, что знают агрономы…
Теплый весенний ветерок носился над пашней, то убегая куда-то, то возвращаясь вновь. Овеваемые им, обласканные солнцем поля простирались далеко-далеко, до самого горизонта. По одну сторону бригадного стана они лежали черные и будто расчесанные огромным редким гребнем — уже засеянные, по другую — по-прежнему шершавые, серые — еще невозделанные.
Перебивая друг друга, затрещали, загудели моторы. Тракторы вышли в борозду.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В самых верховьях Березовской плотины прятались в густых зарослях тальника и осоки небольшие заводи. Михаил заприметил их, проходя как-то вдоль русла Березовки, у того места, где она, постепенно расширяясь, переходила в водоем.
«А ведь тут могут быть утки, — сначала предположительно подумал он. Еще раз оглядел заводи оценивающим взглядом и заключил уже более решительно: — Должны быть!»
Перед наступлением темноты Михаил одну за другой обошел машины. Еще утром он заметил, что на горлановском тракторе начали слабнуть поршневые пальцы. Михаил знал по опыту, что с пальцами шутки плохи. Но уж очень обидно было останавливать трактор в такое горячее время. И он решил обождать. День прошел, а пальцы вели себя по-старому.
«Дотянут!» — заключил осмотр Михаил и, предупредив тракториста, чтобы не перегружал мотор и лишнего не газовал, вернулся на бригадный стан.
Стемнело. В вагончике было тихо. Дневная смена давно спала.
Стараясь не шуметь, Михаил снял со стенки раздобытое еще днем старенькое ружьишко и медленно пошел к верховьям плотины.
Спешить было некуда. На вечернюю тягу он уже опоздал, а до утренней еще далеко. Да и темень была такая, что дорогу нет-нет да и приходилось нащупывать палкой.
Густая тьма была одинаково черна у земли и в небе. Ни одной звезды, ни малейшего просвета вверху различить было невозможно.
Ориентировался Михаил главным образом по звукам. Справа работал трактор Филиппа Житкова, слева — Горланова, а еще левее и дальше — Ихматуллина. По временам раздавался скрип повозки, голоса людей, но все это скоро стихало, словно поглощалось непроглядной темнотой, и опять оставались слышными одни машины.
Сначала тихо, а потом все явственнее закрякали утки — значит, скоро заводи.
Утки крякали громко, точно боялись не услышать друг друга в этой темноте и потеряться.
![Несмолкаемая песня [Рассказы и повести]](/storage/book-covers/1c/1c3c378c7d72299e427fd221332c998d706feea2.jpg)
Произведения известного русского прозаика Семена Шуртакова, вошедшие в настоящий сборник, посвящены нашим современникам.Герои рассказов люди колхозной деревни. Повесть «Возвратная любовь» проникнута раздумьями об отношении к духовному наследию прошлого. Светлый поэтический мир детства встает перед читателями со страниц повести «Где ночует солнышко».
Переиздание романа Семена Ивановича Шуртакова, удостоенного Государственной премии РСФСР имени М. Горького. Герои романа — наши современники. Их нравственные искания, обретения и потери, их размышления об исторической памяти народа и его национальных истоках, о духовном наследии прошлого и неразрывной связи времен составляют сюжетную и идейную основу произведения.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.