Вершина Столетова - [57]

— Ты не обижайся, а только, если нашего дела как следует быть не знаешь да с чужих слов судишь, лучше оставим этот разговор. Ты бы вот председателем здешним поинтересовался — это да, это по твоей части.

Гаранин спросил, чем же именно интересен председатель.

— Многим, — ответил Михаил. — Всего сразу и не скажешь. Пока скажу одно: фигура такая, что стоит заняться. Только смотри, чтобы он и тебя, как райком, на сводках вокруг пальца не обкрутил… Ну, мне пора в бригаду.

— Тогда уж и добычу забирай, — сказал Гаранин. — Чего я со всем этим добром таскаться буду? Разве что вот эту пару отложи, матери отвезу, а остальных забирай! В бригадный котел!.. Без разговору. А в Березовке я побываю. Сегодня вряд ли успею, сегодня у меня других дел много, а завтра наведаюсь.

Перекинув реглан через руку, Гаранин зашагал вниз по Березовке, на плотину.

Солнце в конце концов прорвало свинцовый обруч хмари и разом брызнуло на поля. И все мгновенно преобразилось: все стало резче, ярче, красивее. И вода заблестела, как серебряная, и трава заискрилась росяным жемчугом, и поля зачернели необыкновенно глубокой бархатной чернотой.

«Хорошо, хорошо, черт побери!» — хотелось крикнуть Михаилу.

Трактор Горланова продолжал работать. Значит, с пальцами по-прежнему все благополучно. Ну, а теперь осталось и совсем немного. Теперь выдержат!

И все-таки поршневые пальцы на тракторе Горланова не выдержали.

Около полудня, когда на богарном участке всего и оставалось каких-нибудь два заезда, палец третьего поршня выскочил из втулки и задрал цилиндр. Поломка была серьезной, трактор выходил из строя, по крайней мере, на полдня.

«Эх, как это все некстати!» — Михаил злился и на старые, недостаточно хорошо отремонтированные зимой машины, и на трактористов, которые из-за своей беспечности не смогли предупредить аварию. А понимая, что главным виновником поломки был он сам, — злился еще больше: «Вот и дал короткие сроки».

Не полагаясь на расторопность трактористов, Михаил сам залез под трактор, снял картер и вытащил поршень. Горланов с Пантюхиным еле успевали выполнять его команды: подай то, принеси это.

К счастью, запасная рубашка цилиндра оказалась здесь же под рукой, в полевом вагончике, и ждать, пока за ней ходили, пришлось недолго.

В самый разгар работы приехал главный инженер в сопровождении Сосницкого и Николая Илларионовича.

— Ну что, допрыгался, бригадир, — сказал инженер, рассматривая задранный цилиндр. — Говорили же: не перегружай машины, и так еле живы, так нет — сам все знаю, сам с усам… Я для тебя не авторитет, так Николай Илларионович может подтвердить.

«Стоило для одного этого старика тревожить!» — усмехнулся Михаил, но промолчал.

Николай Илларионович откашлялся, протер пенсне и сказал:

— Да, по нашим почвам глубину вспашки в двадцать сантиметров следует считать вполне достаточной. Несколько мельче можно, а глубже не имеет смысла.

— И те участки, что засолены, тоже глубже не имеет смысла? — спросил Михаил.

— Видите ли, агротехника орошаемого земледелия, в том числе и предпосевная обработка почвы, не имеют существенных отличий от агротехники обычных богарных земель, — уклончиво ответил агроном.

— Одним словом, на рожон лезешь зря, — заключил инженер. — Сегодня ты запорол цилиндр, завтра — подшипник. Кто же тебе частей напасется? Имей в виду: больше нормы не дам. И за перерасход горючего расплачиваться собственным карманом не стану, расплачивайся сам.

— Ладно, буду иметь в виду, — угрюмо ответил Михаил и хотел было снова приняться за работу, но теперь за него взялся все это время молча писавший что-то в своем блокноте Сосницкий: а чье это указание — пахать глубже нормы, а с кем оно согласовано?

Михаил ответил, что указание агронома Орешиной.

— Но, позвольте, — возмутился Сосницкий, — Орешина — это же не инстанция!

В этом Михаил согласился с Сосницким: да, конечно, Орешина не инстанция.

— Нет, я в том смысле, что Орешина не может давать какие-то указания, не согласовав их предварительно с кем следует.

— А я-то, грешным делом, думал, что в земле, в агрономии лучше понимать должны не инстанции, а агрономы.

— Э-э, парень, — криво усмехнулся Сосницкий. — А ты, оказывается, с гонорком. Я тебя было в пример другим ставил, а ты вон какой. Хорошо. Учтем…

Сосницкий сделал еще какую-то последнюю пометку в блокноте, сунул его в портфель и, по обыкновению, заторопился:

— Поехали, товарищи. Мне сегодня еще в Ключевское успеть надо.

Захватив зачем-то аварийный поршень, начальство наконец уехало.

Не успел Михаил разделаться с горлановским трактором, пришел Филипп Житков и сказал, что его машину надо ставить на перетяжку подшипников.

— Не может быть! Вчера я их только проверял, что же они, за одну ночь ослабли?

Житков ничего не ответил. Он, не без основания, считал себя достаточно опытным для того, чтобы определить, нужна или не нужна трактору перетяжка, и спорить о таких вещах даже и не собирался.

Все же Михаил решил убедиться в необходимости перетяжки собственноручно. Уж очень несуразно все выходило: хотел как побыстрее, а получается наоборот. Прямо как нарочно.

Пришли на участок Житкова.

Михаил осмотрел мотор: да, подшипники люфтуют так, что дальше работать нельзя.