Версаль и рейнские сепаратисты - [23]

В качестве необходимого и немедленного мероприятия Аденауэр выдвинул требование провести среди населения левобережья плебисцит по вопросу о создании Западногерманской, или Рейнской, республики.

Сразу же после выступления Аденауэра фракция партии центра предложила принять резолюцию. Составленная за день до "съезда", эта резолюция полностью совпадала с основными положениями речи Аденауэра.

В ней говорилось:

"Мы требуем немедленного проведения плебисцита по вопросу о том, должно ли быть сформировано в рамках Германской империи свободное государство, состоящее из земель, расположенных вдоль берегов Рейна. Плебисцит должен быть проведен в первую очередь в Рейнской провинции Пруссии"[107].

Как сообщает Дортен, в случае, если бы собравшиеся приняли это предложение, Аденауэр должен был провозгласить создание инициативного комитета по проведению выборов, который фактически стал бы осуществлять власть в Рейнской области. Чтобы придать больше веса этому инициативному комитету и обеспечить свое избрание в качестве его председателя, Аденауэр заранее договорился с Дортеном и подготовил эффектную сцену. В тот момент, когда собрание обсуждало бы кандидатуру председателя этого комитета, Дортен должен был явиться в зал и громогласно провозгласить, что организации, выступающие за создание Рейнской республики, передают все имеющиеся у них полномочия общепризнанному вождю рейнского движения д-ру Аденауэру[108].

Однако решения по вопросу о проведении плебисцита принято так и не было.

Неожиданно для себя инициаторы съезда натолкнулись на сопротивление не только шейдемановцев, на что они рассчитывали, но и совсем недавно относившихся терпимо к сепаратистскому движению демократов и представителей народной партии.

Не желая рвать с другими контрреволюционными партиями и брать на себя полностью ответственность за создание Рейнской республики, фракция партии центра пошла на уступки. Была принята резолюция, содержавшая несколько невнятных фраз о "рейнской свободе" Одновременно было решено создать под председательством Аденауэра новый парламентский комитет для дальнейшей разработки планов создания "Западногерманской республики в составе Германской империи на основании конституции, которая будет выработана немецким национальным собранием"[109].

В парламентский комитет вошли восемь депутатов: четыре представителя партии центра — Каас (Трир), Тримборн (Ункель), Гесс (Арвейлер), Шмитман (Кёльн), два шейдемановца — Меерфельд и Сольман (Кёльн), демократ Фальк (Кёльн) и представитель народной партии Вейдтман (Ахен).

Созданием комитета и завершилась деятельность съезда.

Брюггеман оценивал результаты "съезда нотаблей" как "похороны Рейнской республики по первому разряду". "Кёльнише фольксцайтунг", напротив, провозгласила решения, принятые "съездом нотаблей", "историческими решениями"[110]. Однако события 1 февраля не были ни тем и ни другим. Они лишь свидетельствовали о том, что охлаждение буржуазии к сепаратистскому движению стало ощутимым и в Рейнской области.

Для самого Аденауэра исход "съезда нотаблей" был, без сомнения, сильным ударом. Честолюбивый кёльнский обер-бургомистр, видевший себя в мечтах главой суверенного или почти суверенного государства, вдруг понял, что в своих спекуляциях он не учел изменения реальной обстановки. И он мгновенно усвоил полученный 1 февраля урок. С этого момента он воздерживался от дальнейших публичных выступлений в пользу сепаратизма. Но это не мешало ему продолжать сепаратистскую деятельность за кулисами.

На следующий день после неудачного "съезда" Аденауэр в беседе с Дортеном уговаривал последнего не терять надежды. Он предложил Дортену продолжать работу на юге и крепить контакт с французами, "ибо они, — как цинично заявлял он, — в конце концов, больше всего заинтересованы в успехе наших планов"[111].

По этим соображениям Аденауэр счел возможным отправить стенограмму своей речи на собрании в "Ханзазале" представителям Антанты: французскому полковнику Мениалю, английскому генералу Клайву и английскому полковнику Райену[112].

Впоследствии, 20 мая 1919 года, Аденауэр довел до сведения созданного 1 февраля 1919 года парламентского комитета, что он имел беседу с представителями командования английскими оккупационными войсками, в ходе которой ему было сообщено, что стенограмма его речи переведена и отправлена в Лондон. На текст этой же речи Аденауэра ссылался во время дебатов на Парижской (Версальской) мирной конференции и французский премьер-министр Клемансо, доказывая своим партнерам, что население Рейнской области стремится к независимости от Германии.

Отказ от открытых политических выступлений в пользу Рейнской республики ни в коем случае не означал отхода Аденауэра и от руководящей деятельности в сепаратистском движении Рейнской области. Об этом еще раз свидетельствует хотя бы тот факт, что через два дня после съезда в "Ханзазале" Аденауэр перевел созданному на "съезде" парламентскому комитету из сумм кёльнского магистрата 5000 марок на текущие расходы[113].

Оставаясь по существу сторонником создания Рейнской республики, Аденауэр лишь изменил свою тактику. Он превратился в руководителя одной из фракций сепаратистского движения — так называемых "легальных сепаратистов". Разногласия между этой фракцией, с одной стороны, и так называемыми сепаратистами-активистами во главе с Дортеном, с другой, впервые проявившиеся после "съезда нотаблей" в "Ханзазале", носили чисто тактический характер.