Вероятно, Алекс - [95]
– Надо полагать, на этом наша игра закончена? – шепчет он какое-то время спустя.
Я резко отвожу назад голову, чтобы увидеть его лицо:
– Решил в последний момент пойти на попятный, да?
Он улыбается своей самонадеянной, ленивой улыбкой, слегка отталкивает меня, пока я не оказываюсь от него на расстоянии вытянутой руки.
– Оба одновременно, на счет три.
– Так нечестно! На мне остаются еще два предмета одежды.
– Я закрою глаза и открою, лишь когда ты скажешь. Раз, два…
С восторженным криком я расстегиваю пряжку лифчика и сбрасываю трусики. Готово!
– Боже мой, как ты прекрасна… – шепчет он.
– Обманщик.
Я совершенно нагая. На общественном пляже. Но еще важнее, что мне на это ровным счетом наплевать, потому что Портер тоже снял с себя всю одежду, а это зрелище куда интереснее охватившего меня на мгновение чувства стыдливости. Он обнажен. И великолепен.
Парень чрезвычайно взбудоражен от того, что на нас совсем нет одежды.
– Ну вот, – говорю я, опускаю глаза и устремляю взор в разделяющее нас пространство.
– Я ужасно этим горжусь, – с улыбкой признает он, берет мою руку и тянет к себе.
А когда она прикасается к его телу, становится на цыпочки, будто опасаясь упасть в обморок, после чего тот факт, что на нас совсем нет одежды, будоражит уже меня.
– Что-то мне подумалось о салоне твоего фургона, – говорю я.
Он судорожно вздыхает и отводит мою руку:
– Затея рискованная, сначала, думаю, нам надо одеться. Боже мой, как же ты прекрасна.
– Ты это уже говорил.
– Дай мне сначала насмотреться. Мне нужно запомнить тебя всю. На потом… если вдруг больше никогда не доведется этого увидеть. Черт! Даже не верится, что ты предлагаешь мне… – Его веки тяжелеют. – В общем, это либо самая замечательная, либо самая скверная идея из всех, на которые я когда-либо соглашался. Ты разишь меня наповал, Бейли Райделл.
– Я видела у тебя в аптечке презервативы.
О каменную арку разбивается волна.
– Бейли…
– Портер…
– Это может оказаться чем-то необыкновенным. Поверь, у меня есть опыт в таких делах.
– А может и не оказаться, да?
Над нами с пронзительными криками кружат чайки.
– Ты уверена?
– Уверена, – звучит мой ответ.
В последние несколько недель я много об этом размышляла. И все решила.
– Поэтому если хочешь… я не против. Хотя давить на тебя тоже не буду.
Он втихомолку чертыхается.
– Будет чудо, если у меня все получится, когда мы вернемся в фургон. Но знай: если ты передумаешь, у тебя есть на это полное право. В любой момент. Даже когда мы начнем.
Но я своего решения не меняю.
Ни когда мы возвращаемся к фургону, ни когда вытаскиваем из него доску Портера, чтобы освободить место, ни когда он в десятый раз спрашивает меня, уверена ли я, стараясь отговорить и обещая повторить то сказочное удовольствие, которое мне в музее доставили его пальцы, от чего я хочу его только больше. Ни даже когда он начинает – постепенно, медленно и осторожно, – а я не могу смотреть ему в глаза, но, не зная куда обратить взор, гляжу в пространство между нами, опасаясь, что все пойдет не так и что мне будет больно. Боль действительно заявляет о себе, но лишь на короткое мгновение. Все происходит… намного ярче и сильнее, чем можно было ожидать.
– Тебе хорошо? – запыхавшимся голосом спрашивает Портер.
Да, мне хорошо.
Я не меняю своего решения и немного погодя, когда происходящее поглощает меня без остатка, а он вдруг замирает, опасаясь, что мне хочется его остановить. Но со мной все в полном порядке и у меня есть только одно желание – чтобы он продолжал.
И уж тем более не меняю его, когда все заканчивается, когда мы сливаемся в одно целое, а окружающий мир, до этого развалившийся на мелкие кусочки, вдруг начинает медленно, фрагмент за фрагментом, собираться обратно – с каждым вдохом, с каждым изумительным ударом сердца.
В моей душе нет даже намека на сожаления.
– Что это? – некоторое время спустя спрашиваю я, показывая на какую-то белую штуковину, забившуюся в щель в углу, когда мы, тесно прижавшись друг к другу, лежим на старом одеяле в салоне жилого фургона.
На периферии сознания бьется мысль о том, что в аптечке лежит еще один презерватив, и я задаюсь вопросом о том, сколько стоит подождать, прежде чем об этом сказать, чтобы не показаться слишком ненасытной. Но потом поворачиваюсь на живот, подпираю голову согнутыми в локтях руками. Портер неспешно проводит пальцами по моей спине, потом спускается ниже, к ягодицам и ногам. От этого меня охватывает восторг, поэтому я решаю не торопиться.
Острый, треугольный предмет, который мой палец выковыривает из щели в углу, примерно с дюйм в длину. Сбоку на нем есть скобка, в которую продето серебряное кольцо.
– Смотри-ка. Мне казалось, я его потерял, – произносит Портер, на время прекращая чувственные поглаживания моей спины. – Эту штуковину достали из моей руки. Настоящий зуб большой белой акулы. Талисман на удачу. Или проклятие… это с какой стороны посмотреть. Я использовал его в качестве брелка, но потом, когда взял другие ключи, снял. Наверное, он скатился вниз с сиденья.
