Вернуться живым - [60]

Я посмотрел на Розу, на ее безжизненное тело. Амброзия поймала мой взгляд и подошла к ней. Она схватила ее за волосы, подняла ее голову. На лбу Розы был вырезан Х, глаза были открытыми и невидящими.

— Мы с Розой никогда не ладили, — сказала мне Амброзия, словно общалась с подругой за напитком. — Мне не нравилось, как Мэрис нянчилась с ней, с такой… обычной. Но у нее есть то, что придало мне моджо. Было забавно подавлять ее. Она привела тебя ко мне, даже не зная об этом.

— Что ты с ней делаешь? — голова кружилась от боли, было сложно удержаться в сознании.

— Я же говорила. То же, что и с тобой. Я уже дала ей дозу яда. Из рыбы фугу. Хорошо заставляет тело думать, что оно мертво, даже врачи так подумают. Ты видел, что было с Таффи Г. А потом я похороню ее на время… Сзади есть горка, что была муравейником. Я закопаю ее на три фута, чтобы вода не затопила гроб, но этого хватит для ритуала. Немного слов, и я выкопаю ее через пару часов, дам ей дурман. И она будет слушать меня. Если я не дам случайно слишком много. В этом проблема эликсира. Если дашь мало, у человека останется воля, но будут ужасные галлюцинации и потеря памяти. Если дать много, потеряешь человека навеки. Он сойдет с ума, и я не смогу им управлять. Это я испытала на Эрике Смите. Я хотела, чтобы он напал на кого-то на парковке, вел себя как зомби, чего люди боялись, о чем говорили бы. Это появилось бы на первых страницах газет. А он укусил меня.

Я не слушал. Комната кружилась, я был близок к обмороку. Я не знал, было это от потери крови и стресса, или она что-то забрала у меня.

Она отпустила голову Розы и подошла ко мне, вытащив флакон из кармана.

— С тобой будет сложно угадать, сколько дать. Я не знаю, сработает ли это, раз ты так сопротивлялся мне. Но у меня теперь почти вся твоя сущность, так что, если я случайно убью тебе мозг, это будет не худшим результатом. Твое тело все еще можно будет немного использовать, сойдешь ты с ума или нет.

Она кивнула рабам-зомби вокруг меня, и они снова схватили мою голову. Они удерживали ее на месте, двое из них сунули ладони мне в рот, один держал верхнюю челюсть, а другой — нижнюю.

— Когда ты проснешься, ты будешь знать только меня. Помнить только меня. Я подниму тебя, спасу от грязи, и ты будешь делать худшее за меня. У тебя не будет Перри. Не будет друзей. Ты не будешь помнить, кто ты. Я надеюсь, ты будешь слушаться, и никто из дорогих тебе не увидит тебя в новом состоянии.

Я пытался двигаться, хотя знал, что это бесполезно. Пытался закрыть горло языком. Но тщетно. Амброзия влила жидкость мне в горло. Я давился им.

Они отошли, и я пытался стошнить, выплеснуть все обратно. Но все уже происходило. Горло сдавило. Пальцы рук и ног, конечности окоченели, словно их держали миллионы воображаемых рук. Сердце в груди колотилось громко, замедлялось, теряло ритм, скорость и звук. Воздух перестал попадать в легкие, я едва дышал.

Мозг отключался. Я терял способность думать. Это была смерть Декса Форея. Конец человека, каким я был.

Я ничего не значил без Перри. Она была моим смыслом жизни. Она была причиной, по которой я выживал.

Жаль, что я понял правду так поздно.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Шум надо мной разбудил меня. Сознание включилось тускло, медленно познакомило мозг с новой реальностью.

Я был рад узнать, что я еще со своим мозгом. Но не на 100 %. Мысли были медленными, вещества текли во мне, пытаясь подавить жизнеспособность до опасного уровня. Но я все еще был Дексом.

И меня хоронили заживо.

Было темно, а шумом, разбудившим меня, был звук земли, падающей на узкий гроб, в котором я был. Я слышал напевание Амброзии, приглушенное и далекое.

Тут я запаниковал. Я пытался двигаться, но конечности не слушались, яд еще контролировал эту часть меня и не хотел отпускать.

Земля сыпалась все быстрее. Мне казалось, что за Амброзию работают ее рабы, и хотя она говорила, что закопает всего на три фута, этого хватало, чтобы человек задохнулся. Я ощущал, что это было близко. Свежая земля уже не так громко стучала.

Я задышал сильнее в панике, попытался взять себя в руки. Нужно было сохранить воздух, нужно было думать. Когда она меня вытащит, она попробует ввести дурман, чтобы управлять разумом. Чтобы превратить в бездумного раба или безумца. Я видел достаточно в психбольнице, чтобы знать, как выглядит безумие, и это было не смешно, даже если я попробую укусить ее. Когда я выберусь, я оторву ей голову и схожу на нее по нужде.

Но не на ее рабов. Я не знал, сколько у меня было сил, но знал, что в сознании, а не должен был. Я должен был почти умереть, а потом она ввела бы вещество. Она собиралась открыть гроб и найти меня живым и беспомощным, так тому и быть. Но у меня было преимущество, моя воля, и я знал, что она этого не ожидает.

Земля и напевание продолжались, а потом я уже не слышал этого. Земля дрожала, они, наверное, стучали по ней лопатами. Столько труда для глупого ритуала, словно она так могла задобрить богов вуду.

Мне быстро требовался план. Ее верность традиции была тем, что требовало времени и спасало меня он мгновенного рабства. Но было сложно придумывать план в коробке размером с твое тело, где медленно кончался воздух. Мне нужно было выбраться, но я едва мог двигать руками. В других обстоятельствах я бы использовал силу Халка и пробил себе путь. Это было бы круто. Но я был слаб и терял время.