Вернуться живым - [37]

Словно он долгое время ждал этого, Максимус начал действовать. Должен признать, он был тщательнее меня, и от этого я только сильнее ненавидел его план. Но, как и сказал Джимми, он был сегодня боссом, и я прикусил язык до крови.

Тут не было исследования, а потом съемок. У нас был один шанс, первый раз. Духи не появятся дважды ради камер. И камера будет не одна, у Максимуса была другая. Перри останется с нами, будет молчать почти все съемки. Мы сможем добавить ее голос позже, но Максимус не хотел, чтобы она болтала. Он сказал, что это портило атмосферу для нас и призраков. Она будет просто реагировать и использовать инфракрасный прибор, что принес Максимус. Прибор показывал тепло объектов и магнитные поля.

Мне дали ФЭГ, и я прикрепил его включенным к поясу. Я знал, что прибор работает, на мой такой мы записали голос Пиппы, но Максимус сказал, что наше оборудование было хуже качеством и пострадали из-за всего, что мы записали. Как скажешь.

— Теперь мы готовы охотиться на призраков? — спросил он как дурацкий помощник учителя, что пытался звучать властно, но мягко при этом.

— Иди ты, — сказал я, а Перри вздохнула.

Она с неохотой пошла по заросшей тропе к дому, я направлял камеру на нее, а Максимус со своей камерой шел за нами. Высокая трава качалась на ветру, щекотала мои ноги, пугая меня. Крыльцо скрипело, шевелились два кресла-качалки. Ветер был не таким сильным, чтобы они сами двигались…

— Снимаешь это? — сказал Максимус за мной, снова чуть не напугав меня.

— Да, зараза, — оскалился я. Это будет весело сводить.

Мы поднялись по ступенькам и остановились. Два кресла-качалки замедлились, а потом замерли.

— Что-то видно на приборе, Перри? — проревел Максимус над моим плечом.

— Блин, — я пронзил его взглядом. — Обязательно так шуметь?

Он слабо улыбнулся мне.

— Прости, я волнуюсь.

— Волнуйся в другом месте, а не за мной, где я не вижу, что ты делаешь.

— Вижу две холодные точки на приборе, — сказала Перри, растерянно щурясь, глядя на него.

— Да? — завопил Максимус и чуть не оттолкнул меня, чтобы добраться до нее. Он посмотрел туда и улыбнулся. — Твою мать. Одно дело знать, что там сидят двое, и другое дело — видеть.

— Стой… стой… стой… — я вскинул руки в воздух. — Что?

— Да, что? — спросила Перри. — Ты их видишь?

Он кивнул.

— Это дар.

— У нас тоже есть дары, — парировала Перри. Я впервые слышал, чтобы она это защищала, и она будто гордилась.

— И что они делают? — спросил я. Было тревожно из-за того, что они были там, а мы с Пери их не видели. Может, Максимус сочинял.

— Они смотрят на нас и качают головами, — сказал он. — Выглядят старыми… и одежда… волосы седые.

— Черные или белые? — спросила Перри.

— Черные. Наверное, из 1940-х. Тогда жили здесь.

— Ты все врешь, — сказал я.

Он перестал улыбаться и посмотрел на меня.

— Уверяю тебя, нет. Я вижу то, что не видите вы.

— Почему они качают головами? — спросила Перри. — Предупреждают нас?

— Возможно, — он разглядывал их… или пустоту. Или старые кресла-качалки. — Они не хотят вредить нам. Но пытаются что-то передать.

Я скрестил руки, но управлял камерой.

— Эй, говорящий с призраками, объясняй.

Он нахмурился и отпрянул.

— Ушли.

Перри вдохнула.

— Он прав. Смотри, — она показала прибор. Холодные точки пропали.

— Мертвые тоже не хотят с тобой говорить, — сказал я, хлопнув его по плечу.

Он хмуро посмотрел на меня и жестом направил Перри входить. Дверь дома была заколочена, гнилое дерево образовывало крест на окне. Ручка была на месте. Перри попыталась обхватить ее, но отдернула руку и затрясла пальцами.

— Холодная? — спросил Максимус.

Перри покачала головой и смущенно посмотрела на нас.

— Паутина. Фу.

Я не знал, подозревала ли она, что реагировала на паутину сильнее, чем на старых мертвецов, но так было.

Я склонился и повернул ручку, борясь с желанием поцеловать ее шею. А потом я вспомнил, что Максимус снимал нас для шоу. А потом все равно поцеловал ее.

Она улыбнулась, глаза заблестели, когда она посмотрела на меня. Максимус тут же кашлянул.

— Заходим, и там будьте профессионалами, — протянул он.

Да, ведь мы были профессионалами. Потому мы не участвовали в Олимпиаде охотников на призраков.

Я улыбнулся себе от шутки, но вскоре улыбка увяла. Как только мы вошли, все изменилось. То, что было на крыльце — старики, если они существовали — было безобидным. Там была мирная энергия. Внутри, в темноте и затхлом воздухе без звуков дом ощущался хранящим сотню жутких секретов. Как только мы пересекли дверь, тот порог, он уже начал продумывать, как превратить нас в свой секрет.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

— Фу, — сказал я, озираясь, осматривая дом. — Вы это ощущаете?

Темная голова Перри кивала передо мной. Максимус суетился с камерой.

— Я включу ночное видение, так ничего не видно.

Это мне не помогло. С улицы доходило мало света, ведь окна были заколочены, и я не мог найти фонарь, хотя брал с собой. На камере фонарь был слабым, но хоть что-то. Я видел перед собой белое сияние, Перри вытащила айфон и включила фонарик на нем, как в старые добрые времена. Я сделал так же, и, хотя комната была не освещена, нашего огня хватало, чтобы увидеть, что перед нами.