Вернись в завтра - [2]

Шрифт
Интервал

Тонька тем временем накрывала на стол.

— Садись ужинать, — предложила коротко, а саму любопытство раздирало, где ж был дед весь день, с самого утра до позднего вечера у кого-то задержался.

— Не хочу ужинать. Сытый нынче, без ругни от пуза накормили. Тыщу спасибо в карманы напихали и просили впредь не обходить, — похвалился старик.

— Это кто же так приветил?

— Век не угадаешь! — улыбнулся загадочно и добавил:

— С Андрюхой помирился. Уж так приключилось промеж нас, сколь годов воротились друг от дружки, нынче конец ссоре. Порешились заново в ладу жить.

— И за то он тебе спасибо говорил, — не поверила Тонька.

— Полы я ему перетянул на кухне. Все как есть по доске перебрал. Больше половины заменил. Много сгнило, нынче все путем. Ни единая половица не подведет. Хоть коня заводи, полы выдержат, — хвалился старик.

— Кто ж помог помириться? — удивилась баба.

— Нихто. Так уж приключилось, — хохотнул дед и вспомнил, как тихо вышел из дома, спасаясь от Тонькиной брани. Не мог дольше слушать ее укоры будто он самый беспутный и неряшливый, никчемный, зряшный человек, что мешает всем, а прежде всего своим домашним. Ни в чем не помогает Тоньке, матерится при Кольке, а тот, не научившись говорить нормально, уже выдавал на дедовском жаргоне такое, что Тонька тут же била мальчишку по заднице, внушая, мол, такие слова говорить нельзя.

Колька удивлялся, почему дед говорит и его никто не бьет по попе, а вот ему достается сразу за двоих. А на руку Тонька была несдержанной, как и на язык. Вот и ушел старик из дома. Сел на скамейке у ворот. На улице ни души. Отдыхал от домашних брехов и ссор. На душе понемногу улеглись обиды, успокоившись, дремать стал да вдруг услышал:

— Эй, Петрович! Когда алименты отслюнишь мне, старый черт?

Василий Петрович проснулся мигом. На всей этой улице он был единственным Петровичем, а значит, обращались к нему. Но при чем тут алименты, какое отношение он к ним имеет, проснулся человек и, оглядевшись, увидел возле себя соседа — Андрея-печника, с каким рассорились много лет назад. Тот ухмыльнулся:

— Откосить решил от своей шкоды? Иль думаешь, я твою породу не узнаю? Наблудил старый хрен, теперь давай отслюнивай на содержание и не пытайся отрулить!

— Ты че? Очумел? Какая порода с алиментами? Да я уж давно осыпался и опал! Чего ты ко мне пристаешь? Ни в чем не грешен!

— Выходит, я стемнил? А ну, пошли ко мне в избу, глянем кто брехун! — схватил Петровича за локоть и, мигом перескочив с ним дорогу, втолкнул в калитку, куда Василий не входил уже много лет.

— Давай! Заруливай! Глянь на свое потомство! — затащил Петровича в избу и указал на корзину, в какой удобно развалившись, лежала кошка, сплошь облепленная еще слепыми котятами.

— Вишь? Врубился? Все твои, на вас как капля в каплю схожие!

— А я при чем? Коты наши любятся много годов, сам знаешь. А за что меня срамишь?

— Коты? Ты молоко этим выблядкам неси! Иль не знаешь, что корову не держу. Ты ж у себя имеешь дойную. Вот и обеспечь, покуда их не утопил всех до единого, — взял одного котенка в руки:

— Гля, Васька, он весь в тебя! Такой же пегий, уши лопушистые, а горластый до жути! Едва его высрали, он уже базарит! И все матом! — положил котенка к кошке.

— Сколько ж принесла?

— Восьмерых! Не поскупилась.

— Чего ж с ними делать станем? — сокрушался Василий.

— Топить не могу, рука не наляжет. Человечья иль скотская это жизнь — губить ее грех. Раздам людям в городе. Нехай живет наше семя, — вздохнул трудно и сказал:

— Сын из зоны вернется через неделю. Уже звонил мне. Документы ему оформляют для воли. А у меня дом разваливается. Весь как есть на корню сгнил. Сам знаешь, я в плотницком деле ни в зуб ногой. А нанимать не на что. Уже голова нараскоряку, что делать буду? Обложить бы кирпичом и сам смог. А потолки на головы упадут, полы провалятся. Оно и стены не легче. Помог бы, а?

Василий обошел дом, тот за годы и впрямь заметно обветшал, состарился. Покосившиеся окна и двери смотрели на хозяина окривело, скрипели, визжали на все голоса.

— На кухне уже доски вконец сгнили, — пожаловался хозяин.

— Видел. Есть у тебя доски, брус?

— Имеется. Все есть. Мне прораб со стройки столько приволок, целый КамАЗ. Я ему в коттедже камин выложил. Ну, как понимаешь, этому деньги за работу жаль отдавать, а ворованным материалом — запросто. Теперь вот печку в баньке выложил одному, он мне кирпич подвез. Им не только мой, а и твой дом обложим снаружи. Все ж теплее будет, — уговаривал печник соседа. Петрович размышлял недолго и уже через час снял гнилые доски на кухне с полов, принес новые, замерял их, подпилил, подогнал, подстругал, и к вечеру полы были готовы.

Конечно, хорошо было бы весь пол сменить, но я не знаю сколько доски уйдет на потолки. Да и в комнатах понадобится замена половых досок, опять же и на перегородки материал нужен. Ну а без кухни никак нельзя обойтись. Верно сказываю? В комнатах еще пока не проваливался в подпол. А тут уже в потемках не пройти было. Ноги переломал бы, и башку свернуть недолго. Пока пусть так постоят. А коль останется материал, все сменим, — пообещал Петрович и пошел к двери, но хозяин обиделся:


Еще от автора Эльмира Анатольевна Нетесова
Фартовые

Это — страшный мир. Мир за колючей проволокой. Здесь происходит много такого, что трудно себе представить, — и много такого, что невозможно увидеть даже в кошмарном сне. Но — даже в мире за колючей проволокой, живущем по незыблемому блатному «закону», существуют свои представления о чести, благородстве и мужестве. Пусть — странные для нас. Пусть — непонятные нам. Но там — в зоне — по-другому просто не выжить…


Колымский призрак

Колыма НЕ ЛЮБИТ «случайных» зэков, угодивших за колючую проволоку по глупой ошибке. А еще больше в аду лагерей не любят тех, кто отказывается склониться перед всемогущей силой блатного «закона»…Но глупый наивный молодой парень, родившийся на далеком Кавказе, НЕ НАМЕРЕН «шестерить» даже перед легендарными «королями зоны» — «ворами в законе», о «подвигах» которых слагают легенды.Теперь он либо погибнет — либо САМ станет легендой…


Помилованные бедой

Низшие из низших. Падшие из падших.«Психи», заживо похороненные за колючей проволокой СПЕЦИАЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ.Среди них есть и палачи, и жертвы… Есть преступники, умело «откосившие» от возмездия за содеянное, — и жалкие, несчастные люди, забытые всеми. Они обитают в АДУ. У них лишь одна цель — ВЫЖИТЬ.


Тонкий лед

В новом романе, предложенном читателям, рас­сказано о двух сахалинских зонах: женской, с общим режимом содержания, и мужской, с особым режимом. Как и за что отбывают в них наказания осужденные, их взаимоотношения между собой, охраной, админи­страцией зоны показаны без прикрас.Судьбы заключенных, попавших на зону за пре­ступления, и тех, кто оказался в неволе по необос­нованному обвинению, раскрыты полностью.Кто поможет? Найдутся ли те, кому не безраз­лична судьба ближнего? Они еще есть! И пока люди не разучились сострадать и помогать, живы на зем­ле надежда и радость....Но не каждому стоит помогать, несмотря на молодость и кровное родство.


Подкидыш

Кто он, странный человек, замерзавший на заснеженной дороге и "из жалости" подобранный простой деревенской бабой?Кто он, "крутой мужик", похоже, успевший пройти все мыслимые и немыслимые круги лагерного ада - и стать "своим" в мире за колючей проволокой?Возможно, бандит, наконец-то решивший "завязать" с криминальным прошлым? Скорее всего - так. Но... с чего это взял старый, опытный вор, что блатные "братки" просто возьмут и отпустят на "мирное житье" бывшего дружка и подельника?..


Изгои

…Бомжи. Отвратительные бродяги, пьяницы и ничтожества?Или — просто отчаянно несчастные люди, изгнанные из дома и семьи, вынужденные скитаться по свалкам и помойкам, нигде и ни в ком не находящие ни жалости, ни сострадания?На Руси не зря говорят — от тюрьмы да сумы не зарекайся.Кто из нас — благополучных, состоятельных — может быть уверен, что его минет чаша сия?Запомните — когда-то уверены были и они…


Рекомендуем почитать
Наследие: Книга о ненаписанной книге

Конни Палмен (р. 1955 г.) — известная нидерландская писательница, лауреат премии «Лучший европейский роман». Она принадлежит к поколению молодых авторов, дебют которых принес им литературную известность в последние годы. В центре ее повести «Наследие» (1999) — сложные взаимоотношения смертельно больной писательницы и молодого человека, ее секретаря и духовного наследника, которому предстоит написать задуманную ею при жизни книгу. На русском языке издается впервые.


Садовник судеб

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Курсы прикладного волшебства: уши, лапы, хвост и клад в придачу

Жил-был на свете обыкновенный мальчик по прозвищу Клепа. Больше всего на свете он любил сочинять и рассказывать невероятные истории. Но Клепа и представить себе не мог, в какую историю попадет он сам, променяв путевку в лагерь на поездку в Кудрино к тетушке Марго. Родители надеялись, что ребенок тихо-мирно отдохнет на свежем воздухе, загорит как следует. Но у Клепы и его таксы Зубастика другие планы на каникулы.


Хозяин пепелища

Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.


Коробочка с синдуром

Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.


Это было в Южном Бантене

Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.