Верховные боги индоевропейцев - [40]

гих функций, чем биполярным напряжением, которое оправды-

вало и поддерживало их как пару. Только в исключительных

случаях и больше в виде намеков, чем прямых высказываний,

ведийские поэты испытывали необходимость указать поле дей-

ствия каждого18. Поэтому нас не должны удивлять многочис-

ленные пассажи, где Аша и Boxy Мана просто помещены ря-

дом (тип Ясны 28, И: «ты, кто охраняешь Ашу и Boxy Мана»)

или даны параллельно в симметричных оборотах (тип Ясны 31,

8: «как отец Boxy Мана... как истинный творец Аши»); см. к

этому еще пассажи, где можно было бы ожидать различения

(например, два имени, играющие во фразе синтаксически раз-

ные роли и стоящие в разных падежах) и где тем не менее

различения не происходит.

2. Эта тенденция, в каком-то смысле наследственная, могла

быть лишь усилена зороастрийской реформой: не только две

первые Сущности, но и другие были единообразно ориентиро-

ваны на унитарный, требовательный дух реформы и подчинены

ее теологическим и нравственным целям, т. е. в каком-то смысле

впряжены в триумфальную колесницу Великого Бога и при-

званы тянуть ее в том же направлении, без индивидуальной

фантазии 19.

Два функциональных бога, которых это движение в ногу

должно было принудить к наиболее значительным коррективам,

были, конечно, бог второй функции *Индра и первой *Вару-

на20. Бог-воитель и его небесный Männerbund — ведийские Ма-

руты — были по своей природе наделены свободой и соверша-

ли подвиги благодаря способности приходить в гнев, что не-

совместимо со строго гомогенной религией, со служением Бо-

гу — носителю истины и универсально ценных правил поведе-

ния. Так, мы видим, что двойственное индо-иранское *ksatra

дало вместо Индры Сущность, которая хотя и занимает место

индийских кшатриев, но в которой акцент падает не на неисто-

вость как основу могущества, но на само могущество, на Цар-

ство. Параллельно этому то, что в «варунической половине»

Верховности было неистовым, поражающим, ужасным, эти при-

ступы зла или злоупотреблений, которые иногда как будто пере-

черкивают его справедливую, но строгую деятельность,— все это

больше не находило места в генеральном штабе Ахура Мазды,

вышедшем из той же идеологической зоны, но полностью пре-

ображенном и самим своим возвышением избавленном от не-

обходимости прибегать к этим сомнительным приемам21.

Первое впечатление в еще большей степени, чем в Ригве-

де,— впечатление полного тождества двух первых Сущностей.

X. С. Нюберг, который продвинул анализ дальше, смирился

перед необходимостью написать сорок лет назад22: «Аша [...]—

полная параллель Boxy Мана: он занимает то же место в не-

бесном мире и появляется в тех же группировках [...]. У Аши

та же космическая деятельность, что и у Boxy Мана [...]. Если

рассматривать формулировки, относящиеся к Аше, и сочетания,

куда он входит, то мы везде обнаружим представления, кото-

рые относятся и к Boxy Мана». Впечатление верное, но преуве-

личенное. По аналогии с Митрой и Варуной23 мы должны

искать случаи, как бы редки они ни были, когда поэт Гат стре-

мился не только показать две первые Сущности, занятые одной

деятельностью, но и распределить между ними приемы или спо-

собы действия.

3. Здесь возникает трудность, обычная для Гат. Темный

смысл некоторых слов, синтаксическое и стилистическое свое-

образие, явно выраженное намерение не доводить мысль до

прозрачности приводят к тому, что в большом числе случаев не

только толкование, но даже конструкция фразы остаются не-

ясными. И. Гершевич едва ли преувеличивает, когда пишет:

«Из 238 сохранившихся строф Гат едва ли менее 190 частично

или полностью непонятны». И вот в массе этих текстов мы

должны искать, не выражается ли оппозиция между Ашей и

Boxy Мана не только в строфе или взятой изолированно фра-

ле, но и в более протяженном, логически организованном от-

резке, где каждый из членов играет дифференцированную роль.

К счастью, мы располагаем двумя контекстами такого рода.

4. Ясна 44: Аша и космос, Boxy Мана и земля

Мы помним, что антитеза Варуны и Митры выражается, в

частности, в том, что первый проявляет большую близость к

необъятному космосу, а второй — к «нашему» миру; иногда есть

уточнение: имя Варуны соотносится с небом, Митры — с зем-

лей24. Так, в RV 4, 3; 5:

Как ты, о Агни, понесешь эту жалобу (на нас) Варуне, как Небу?

В чем наша вина? Как (об этом) ты скажешь щедрому Митре, Земле?

Что (ты скажешь) Арьяману, Бхаге?

Риторический прием того же рода — два симметричных во-

проса— характеризует ту же дистрибуцию в Ясне 44 25. Эта

Гата представляет собой длинную серию вопросов, обращен-

ных к Ахура Мазде, вопросов настоятельных, принципиальных,

касающихся происхождения и сути вещей. Каждая строфа вво-

дится стихотворным рефреном: «Вот что я у тебя спрашиваю,

скажи мне правду, о Ахура!» — древняя поэтическая форма, в

которой М. Швицер нашел сходство со скандинавскими «Речами

Альвиса»1.

Первая строфа — просто введение (где из всех Сущностей

фигурируют только Аша и Boxy Мана, но просто сопоставлен-

ные, и только). Следующая строфа содержит вопрос, темный

и на первый взгляд совершенно метафизический, вопрос о на-

граждении лучшей жизнью. Затем идут две очень ясные стро-