Верховные боги индоевропейцев - [35]

и res. Грече-

ская теология очень рано восстановила (если только, несмотря

на иное использование в гомеровских поэмах, она его не нашла

в каком-нибудь уголке своего индоевропейского наследства)

иерархизованное разделение сверхъестественных существ на три

группы: θεοί гбоги', ήρωες 'герои', которые опекают γένη или

города, чьими легендарными основателями или древними пред-

водителями они являются (в случае героя Эллена эпоним про-

стирается на весь эллинизм), наконец, δαίμονες fдемоны', соб-

ственно f наделители', поскольку их название образовано от кор-

ня clay-, который в ведийском, как мы видели, выражает также

обязанности Бхаги, и если в мифе о Веках (Труды, 126) Гесиод

называет их земную разновидность ττλουτοδόται 'даватели бо-

гатств', то греческая традиция в целом разделяет их на при-

носящих счастье и несчастье—ευδαίμων И καχοοαίαων.

Бхага в таком понимании не мог не открыть мышлению ин-

дийцев апорию, с которой сталкивается любая теология, пору-

чающая божественному персонажу то, что другие оставляют не-

постижимой Судьбе: ведь ни в одном обществе распределение

благ не создает той идиллической картины, которую от него

ожидают: остаются безвинно страдающие, непризнанные заслу-

ги, незаслуженные удачи. Жизненный опыт вызвал образ, кото-

рый не удивит европейцев; подобно тому как Фортуна носит

на глазах повязку, Бхага слеп. Об этом несчастье, о его причи-

нах и последствиях гимны с их решительным оптимизмом не го-

ворят, но народная мудрость выражает это в пословице, всплы-

вающей в ведийской прозе: ссылаясь на псевдомиф, объясняв-

ший изувечение бога, KB 6, 13 добавляет: «Вот почему говорят:

Бхага слеп (andha)».

Арьяман мог бы столкнуться с затруднением того же поряд-

ка: социальные отношения, в свою очередь, далеко не всегда

таковы, какими они должны бы быть. Не поэтому ли ari — кол-

лективное понятие, обозначающее совокупность людей, считаю-

щих себя ариями,— иногда получает, если речь идет об одном и

том же слове, значение «враг»; только это значение сохранится

впоследствии и будет напоминать о братоубийственных вой-

нах, в которые вовлекались племена, кланы, ощущавшие и счи-

тавшие себя при этом ариями. Тем не менее эти опровержения,

даваемые практикой, историей, как будто никогда не компроме-

тировали «хорошую» теологию этого бога.

7. Дакша и Анша

В начале разбора я привел несколько внешних доводов, по-

зволяющих думать, что Дакша и Анша, двое «варунических

Адитьев», соответствующих паре Арьяман и Бхага,— более позд-

ние образования, порожденные склонностью теологов к симмет-

рии. Теперь попытаемся понять, почему они показались подхо-

дящими к этой роли.

Варунический характер понятия däksa был подчеркнут вы-

ше53. Но что за свойство заставило выбрать именно его, чтобы

уравновесить Арьямана? И как он, будучи персонифицирован-

ным, уже не только в «этом мире», видимом мире смертных, но

и в «другом мире», невидимом мире бессмертных, мог выпол-

нять обязанности сравнимые mutatis mutandis с обязанностями

Арьямана, т. е. обеспечивать существование и сплоченность об-

щества богов?

Окончательного ответа нет, но он как будто содержится в

элементе «творец», заключенном в понятии däksa 'энергия в

действии'54: в обществе бессмертных соответствующий Арья-

ману персонаж не мог быть ничем иным, кроме первого ответ-

ственного за их появление в мире, их предком или общим твор-

цом. В пользу этого говорит тот факт, что в поздних списках

Адитьев имя Дакши часто заменяется, а иногда дублируется

именем Дхатара, означающего уже непосредственно «творец» 55.

Это увеличивается еще парадоксальной ситуацией, в которой

оказался тот же Дакша в знаменитой теогонии RV до, 72, 4—5:

оставаясь одним из Адитьев, он выступает там и в качестве от-

ца своей собственной матери Адити, деда своих братьев Адить-

ев, и absurdum summum своего собственного деда:

3. devänäm yuge prathame

'satah sad ajäyata |

täd äsä anv ajäyanta

tad uttänapadas pari ||

3. В первую эру богов из Не-Сущего Сущее родилось. Тогда потом

Части света родились, выйдя из Роженицы [букв, из той, у кого коги

вытянуты, как при человеческих родах].

4. bhör jajna uttänapado

bhuva äsä ajäyanta

äditer dakso ajäyata

daksäd ν aditih pari.

4. Мир родился из Роженицы, из Мира Части QBeTa родились. От

Адити Дакша родился, и от Дакши — Адити.

5. äditir hy ajanisja

dak§a yä duhitä tava |

täm devä anv ajäyanta

bhadrä amftabandhavah.

5. Ведь Адити родилась, о Дакша, она, которая является твоей до-

черью. После нее боги родились, блаженные, бессмертные родичи.

Здесь перед нами одна из тех логических фатальностей, од-

но из тех неизбежных рассуждений, которые часто ввергают си-

стемы мышления, когда они философичны, в апорию или со-

физмы, когда теологичны — в мистику. Подобно тому как, со-

гласно известной аргументации, само наличие понятия полагает

наличие соответствующего объекта, так и в двухчастной си-

стеме Адитьев («этот мир», «другой мир») хранитель беспре-

рывно обновляющегося общества смертных ариев Арьяман пред-

полагал предка, необходимого соответствия себе в установлен-

ном раз и навсегда обществе бессмертных богов, amrtabandhavcih;

но при такой задаче соответствующий персонаж, естест-