Верховные боги индоевропейцев - [30]

К этой группе строф, очевидно, надо прибавить 5, 42, 1, где к Варуне,

Митре, Бхаге, Адити, названным непосредственно (miträm bhägam во

втором стихе, сразу друг за другом, Варуна же — в первом), присоеди-

няется Арьяман, не названный, но в достаточной степени узнаваемый

по своим эпитетам.

6. Другие списки Адитьев, включающие Бхагу, ничего не дают: ни

девять строф Ригведы, где Варуна, Митра, Бхага появляются либо по-

одиночке (9, 7, 8), либо включенные (все трое обычно близко друг от

друга) в, как правило, очень длинные списки богов (30, 20, 5; 5, 46, 2

и 3; 49, 3; 7, 41, 1; 9, 61, 9; 10, 35, 10; 63, 9; 92, 4); ни группа Варуна,

Митра, Бхага, Анша (AV 6, 4, 2), ни группа Бхага, Л1итра, Адити,

Дакша, Арьяман, Варуна (т. е. еще пять Адитьев; Дакша заменяет Ан-

шу) в длинном списке (§V 1, 89, 3).

Так обеспечивается половина «личного состава» верховных

богов в «партии Митры». Что касается «партии Варуны», то

она дает основание для совершенно другого вывода: она едва

намечена, существуя скорее теоретически, чем в действии. Здесь

в самом деле поразительна диспропорция в частоте встречаемо-

сти и значимости Адитьев одной и другой стороны. Aryamän,

Bhäga — собственные имена, одно почти всегда, другое часто

рядом с bhäga '(счастливая) доля'. И, напротив, däksa и ämsa

выступают почти всегда как апеллятивы, обозначающие один —

в соответствии с контекстом и интерпретациями — эффектив-

ность действий или некую форму энергии, другой — нечто вроде

части, доли, и являются собственными именами только в пол-

ных или неполных перечислениях Адитьев. Другими словами, их

божественный статус представляется искусственным и непроч-

ным, в то время как Арьяман и Бхага основательно укоренены

в теологии. Это наблюдение подкрепляется другим: в то время

как Митра, возможно, Арьяман и, несомненно, Бхага представ-

лены и в Иране — первые два как самостоятельные боги, тре-

тий как родовое обозначение богов или некоторых богов, däksa,

напротив, чисто индийское слово (даже если производное

däksina — индо-иранское), а авестийский эквивалент вед. ämsa

встречается только как апеллятив, без религиозного значения.

Короче говоря и по-прежнему смотря извне, все происходит так,

как если бы таблица из RV 2, 27, 1 была выстроена ради

симметрии, на основе более простой таблицы, где спутники есть

только у Митры:

Митра + Арьяман + Бхага

Варуна о о

Такая таблица действительно отражена в важном тексте 4, 3, 5,

где к тому же общая оппозиция двух уровней иллюстрируется

с помощью особого случая оппозиции неба (уровень Варуны)

и земли (уровень Митры):

kathä ha täd varunäya tväm agne

kathä dive garhase kan na ägah |

kathä miträya milhuse prthivyai

bravah käd aryamne käd bhägäya ||

Как ты, о Агни, понесешь эту жалобу (на нас) Варуне, как Небу?

В чем наша вина?

Как (о ней) скажешь ты щедрому Митре, Земле? Что (скажешь ты)

Арьяману, что — Бхаге?

Наличие здесь теологической структуры тем более вероятно,

что эта группа вопросительных предложений содержит и дру-

гие структуры; в 5-й и 6-й строфах — три функциональных уров-

ня (5-я Адитьи; 6-я — Вата, вариант Ваю, одного из хозяев вто-

рого космического уровня, потом один Насатья 15); в 7-й строфе—

действия (Гельднер) Вишну как творца (на что намекает retas

'семя') и Рудры как разрушителя (на что намекает säru 'стре-

ла') 16. Поскольку мы уже знаем, что Митра действительно об-

разует с Арьяманом и Бхагой (и Землей) гомогенную группу,

отсутствие божественных персонажей при Варуне (и Небе)

должно быть значимо 17: здесь засвидетельствована самая древ-

няя теология верховной власти со своими двумя неравно за-

полненными половинами.

Установив основные линии этой теологии, мы можем про-

двинуться в анализе Арьямана и Бхаги дальше. Каков их вклад

в двухчастную верховную власть, где они появляются только

как приближенные Митры? По правде говоря, их имена, доста-

точно ясные, позволяют предположить если не все аспекты, то

по крайней мере основные направления 18: первое — сложное

слово, содержащее в качестве первого члена агуа-, самое общее

название ведийских индийцев и, возможно, уже индо-иранцев;

второе указывает на распределение благ между людьми.

4. Арьяман: сплоченность и устойчивость обществ ариев

Рассмотрим сначала Арьямана.

1. Признаки.— Выше уже указывалось, что его имя в каче-

стве апеллятива означает некоторую разновидность «друга».

Ригведа содержит несколько строф, где, хотя и можно предпо-

ложить бога, как хотел Бергень (JA, 1884, 2, с. 462 и сл.), бо-

лее естественно допустить значение нарицательного существи-

тельного; так, 10, 107, б19:

Понапрасну получает еду неразумный! —

Истину глаголю я: ведь это смерть его!

Ни благодетеля не привечает, ни друга (näryamänam püsyati ηό

säkhäyam). Кто ест один и виновен бывает один.

Или еще, в производном прилагательном aryamyä (5, 85, 7),

при перечислении разных видов дружеских или сердечных от-

ношений 20:

О Варуна, если гостеприимному, как Арьяман, или верному, как Митра

(aryamyäm... mitryäm vä),

Другу всегдашнему, или брату,

Или товарищу своему, о Варуна, или чужому

Мы причиним зло, то прости это!

2. Деятельность в этом мире.— Он следит за прочностью

различных уз, которыми объединены члены обществ ариев.