Верхом на тигре. Дипломатический роман в диалогах и документах - [95]

Привозят в лагерь и при рефлекторах соскакивают с грузовиков, и тут каждый получает удары с двух сторон. Я сам видел, как один СС сломал винтовку на одном старике. Оставили его лежать без чувств и не позволили положить его где-нибудь на сторону. Всей этой массе (3000 чел.) было приказано сесть на землю, в Калужи[59], в болото без движения. Так надо было просидеть 6 часов, пока не пришло высшее начальство. Нельзя было встать, а также менять положение – били палкой по голове. Я хотел переменить ногу и получил такой удар по голове, что помнил пару недель. Оказалось, что многие заняты на работах в других местах, старики едва могли двигаться и из этих 3000 чел. осталось на работе 200 чел. Меня выпустили как иностранца. На улице евреи должны были кланяться каждому немцу в форме, а если не заметили, то были битыми. Каждый еврей должен носить на правой руке ленту белую с синим знаком.

Ясно, что все действия по отношению к евреям имеют явную цель – уничтожение их и это проводится консеквентно, по-немецки, и с успехом. Голод, холод, болезни и отчаяние. Один день мрачнее и страшнее другого. Дети дичают. Масса бездомных, которые потеряли своих родителей. Нет школ, нет призрения. Описать всю эту мрачную действительность невозможно. Это верная и медленная смерть зачумленных. И так везде в генерал-губернаторстве.

В малых местечках, где огорожено гетто – еще хуже. Ничего удивительного, что среди еврейского населения рождаются слухи, что вот-вот придут Советы. Сроки откладываются с 1-го на 15-е, а с 15-го на 1-е, и люди верят, а что им остается, ведь это единственная надежда и единственное спасение. Уже в лагере на границе многие, рискуя жизнью, перебегали. Многие были застрелены немцами, а многих вернули, последних тоже не ожидала лучшая участь. Мало осталось на другой стороне.

В Люблине в самом городе стоят только 2 дивизии пехоты, 2 дивизиона моторизованной артиллерии и один летный полк. На границе, в районе Бяла Подляска – Луков, в 20–30 км от границы разгруппированы, главным образом в лесах, около 20 дивизий. Самый большой пункт – это в районе Бяла Подляски и Янова Подляски. Находится это напротив Брест-Литовска. В Яновских лесах построены бараки и установлена тяжелая артиллерия. В Белой[60] и между Белой и Тирасполем, а также около Люблина стоят по одному полку летчиков. Приведены в порядок летные поля и ангары.

Большое количество военных моторовозов преимущественно со знаками

. Последнее время можно заметить очень частую порчу автовозов. Дисциплина в войсках очень строгая, главным образом, заботятся о том, чтобы солдаты не пришли в какую малейшую связь с цивильным[61] населением. Следит за этим жандармерия, которую можно наблюдать в большом количестве везде. Все-таки, несмотря на это, в солдатской массе начинает проявляться определенное охлаждение к войне, большую роль играет в этом неспокойствие о их семьях, сомнение в победе, а отчасти определенная ненависть к режиму. Особенной ненавистью пользуются СС, которых полно везде. Массы не верят в хорошее отношение между Советским Союзом и Германией. Держится мнение такое, что Советы ждут истощения обоих противников, чтобы помочь потом пролетариату.

Из Кракова евреи были схвачены на улице и сейчас же нагружены на поезда и отправлены в Люблинский дистрикт{521}.

Теперь ознакомимся с фрагментом из отчета генерального консула в Данциге Михаила Коптелова от 15 марта 1940 года:

В занятых бывших польских областях управление строится по немецкому образцу и исключительно из немцев. Все еврейское и польское население из области изгоняется. На их место поселяют немцев из Прибалтики. Немцы упорно осуществляют задачу – онемечить Данцигскую область. При выселении из Данцигской области не немецкого населения применяются самые разнузданные и грабительские методы. Полиция приходит в дом, дает 10 минут на сбор и гонит поляков на вокзал. На вокзале их сажают в товарные вагоны и отправляют в польский гувернеман[62] (в район Варшавы). Дело доходит до того, что глава семьи, находившийся днем на работе, приходя домой, не находит свою семью, т. к. она уже выселена. Вещей забирать не дают. Ни с чем не считаются.

Расправа с польским и еврейским населением идет самая беспощадная. Взята какая-то линия на физическое уничтожение польско-еврейского населения. Рассказывают, что в гестаповских кругах рассчитывают, что в эту зиму и весну должно погибнуть от разных причин три, четыре миллиона человек еврейско-польского населения, не считая количества уже погибших. Гестаповское варварство в расправе над беззащитным и брошенным на произвол судьбы польско-еврейским населением не находит себе границ и пока ему конца не видно. Нацисты рассматривают поляков и евреев как своих рабов, как людей низшего существа, которые должны на немцев работать и беспрерывно им подчиняться.

Рабочие-поляки, работающие наравне с немцами, получают только 70 % того, что получает немец. В итоге поляки поставлены в самое бесправное, унизительное и рабское положение. Немцы ведут себя по отношению к ним так же, как англичане в своих колониях по отношению к туземцам. Так выглядит в действительности «милость победителей и завоевателей». Покорение поляков варварскими методами при существовавшей ранее национальной ненависти между немцами и поляками превращает последних в такой горючий материал, который доставит еще немало неожиданностей для Третьего рейха