Верхом на раторне - [177]

Уголок его рта слегка дёрнулся в ответе: Тебе есть за что.

Роан проследил за его взглядом. — Видишь её в его глазах? Свою сестру. Урода шанира из ниоткуда. Она тоже подведёт тебя, или ещё хуже. Посмотри как они похожи, дядя и племянница, оба монстры.

Нет, мы не такие!

— Не монстры или не похожие?

Джейм с рычанием задёргалась, пытаясь освободиться. Ну, только подожди у меня.

Хотя она могла ясно видеть и слышать, сущность Грешана всё ещё окутывала её подобно вонючим складкам его куртки. Может это и было её сном, но она больше не чувствовала над ним контроля.

Ловушка. Уловка. Но чья и как?

— Ведьма. — Её голос был его, хриплым, и плохо управляемым. — Ты всё это подстроила.

Роан улыбнулся, издевательски, криво, белые и острые зубы, обсидианово-чёрные глаза. — Я надеялась на это, да и выпивка помогла. Дорогой, покойный Грешан. Как иначе я могла узнать то, что ты никогда мне не рассказывал?

— Не смей…

Джейм ощутила её приглушённую тревогу, подобную ядовитому газу разложения, поднимающемуся через грязь.

— Ох, но почему нет? Мы могли бы насладиться этим вместе. Любимый, как бы мы могли посмеяться! Но прошлое имеет вес. Приведённое в движение, оно должно следовать своему пути. — Пальцы с длинными ногтями погладили щёку пленника. Торисен напрягся. — А теперь будь хорошим мальчиком, — промурлыкал этот двойной голос, Роан и Ранет вместе. — Подчинись.

Когда Рандир зашёл ему за спину, пристальный взгляд Торисена стал отсутствующим и каменным. Так, должно быть, он выглядел когда палачи Карниды появились перед ним со своими перчатками из раскалённой добела проволки. Теперь, как и тогда, он должен был выдерживать испытание и выжить; но, ох, шрамы и боль, неизгладимые отметины в душе…

Джейм почувствовала, как внутри неё что-то щёлкнуло.

Будь гневной. Будь сильной.

— Ты не причинишь вреда моему брату, — сказала она, и говорила она из захвата холодных рук, через своё плёчо человеку, который был мёртв уже сорок лет.

Её руки вывернулись из их холодного и влажного захвата и, в свою очередь, схватили их. Она отправила спотыкающегося Симмела, внезапно ставшего мягким и бескостным, в фигуру у очага и Искусительница полетела головой в огонь. Кончик ножа скользнул по её бедру, оставляя за собой горячую линию боли. Как только запястье Роана пролетело мимо, она схватила его, потянула и вывернула. Теперь они были на полу, она сверху, лезвие Нарсы между ними. По их лицам скакал свет пламени от объятой огнём Искусительницы, которая металась по комнате. Во все стороны летели кусочки обгоревшей одежды и кожи. А затем из неё вырвался рой пылающих пчёл и она упала.

Джейм посмотрела вниз, в широкие обсидиановые глаза Рандира и улыбнулась. — Прошлое и в самом деле имеет вес, — сказала она. — Давай посмотрим, как тебе это понравится. — И она погрузила нож в его живот. Он опустился вниз вместе со всей её холодной яростью, прошёл сквозь стену мышц, скользнул рядом с позвоночником и вонзился в пол. По её рукам хлынула кровь. Затем она медленно вывернула лезвие обратно.

Какая-то тёмная, неясная фигура со слабым криком ужаса и быстро выцветающей вонью опустошенного кишечника, спотыкаясь, ринулась прочь от камина. На её месте стоял её брат, тёмный силуэт на фоне огня.

— Вот что случилось, — сказала она ему, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя. — Нашего отца спасла его природа берсерка, но он не смог принять то, чем он был или то, что он сделал, так что он покинул Тентир той ночью. Тори? Ты слышишь меня?

Но он пропал.

Джейм посмотрела вниз, на воткнутый в пол нож, торчащий в центре старого пятна, и на свои собственные окровавленные руки, ладони порезались о кромку лезвия.

— Ох, сланец, — сказала она, затем согнулась и её болезненно вывернуло до самого дна души.

Глава XXIII Пробный камень

111-й день лета

I

Где-то за час до рассвета, на тренировочном квадрате появился мастер-лошадник, вышедший из Старого Тентира. Там он приостановился, потирая друг о друга руки, чтобы согреться этим прохладным ранним утром, и отмечая необычное, но уже затихающее, шевеление в казармах. Некоторые кадеты всё ещё продолжали бодрствовать, возможно играя в ген, чтобы не заснуть. Другие, вероятно, дремали на скамейках или на полу, ожидая оглашения результатов отбора. Только самые флегматичные или самые утомленные пребывали в своих постелях.

А где был он сам этой ночью, примерно пятьдесят лет тому назад? Он вспомнил не сразу и ощутил лёгкое беспокойство. Неужели сильный удар Рандир по черепу перемешал все его остатки мозгов? В конце концов, у него уже совсем не осталось волос, чтобы смягчить случайный удар. Затем, к его облегчению, память вернулась: Он был в конюшне. С серовато-коричневой кобылой. Ожидая, когда она ожеребится. А она, конечно, дождалась, пока он не повернулся к ней спиной. С ними так всегда. Изящный это был жеребёнок — три белых носочка, мерцающих в сумерках, как будто они бегали сами по себе. Странно было думать, что и кобыла, и всё её потомство уже давно умерли, хотя их кровь всё ещё уверенно бежала в стаде. Дикий Имбирь и спокойный Домовой, глупый Никер[78], который всего пугается, и непослушная Марн с этим хитрым, косым взглядом, перед тем, как она лягнётся…