Валентина Степановна продолжала:
— Вот ездит где-то, учится, не как все.
— Ваш внук тоже учится, тоже ездит.
— Ты моего внука не трогай, — сказала Валентина Степановна, — не твоего это ума дело. Женщины к нему ходят.
— Не женщины, а женщина, — уточнил Миха.
— Ездит не понятно на чьи средства, — Валентина Степановна не останавливалась. — Книги читает иностранные, — Валентина Степановна показала рукой на томик Диккенса. — Вражеский элемент, — дополнила она.
В кармане брюк лежала коробочка с верблюдами. Валентина Степановна смотрела зло и насмешливо. Михе показалось, что еще чуть-чуть и она начнет потирать руки. «Как же так?» — подумал Миха, — «я дома, я вернулся домой, а опасности не закончились…». Мужчина с лицом человечка из системы сказал:
— Признаваться будете или отпираться?
— Отпечатки пальцев снимать будем, — сказал второй, который оказался Никитой. Миха понял, что у него нет ни помилования, ни книги, ни живой воды, нет ничего, что могло бы спасти. Миха сделал шаг назад, эти трое не успели опомниться, как он захлопнул перед их носом дверь. Миха быстро схватил куртку, смартфон, рюкзак, надел кроссовки, выключил ноутбук. Все это время они ломились в дверь. Кинул вниз на улицу матрас от дивана и прыгнул на него. За десять минут он добежал до Инны Львовны и стал звонить в дверь. Инна Львовна спокойно открыла ему.
— Пришли, — сказал Миха, — за мной пришли.
Инна Львовна пропустила его в квартиру. Он положил рюкзак на полку. Они прошли на кухню и сели за стол.
— Если хочешь уплыть, в ванной есть окно, — сказала Инна Львовна.
— Я не готов стать дельфином, — сказал Миха. — И я не хочу бегать от них всю жизнь.
— Они не исчезнут. Их слишком много, — сказала Инна Львовна.
— Что тогда делать? — спросил Миха.
— Не бояться, — сказала Инна Львовна.
— Я не за себя испугался, а за верблюдов, — сказал Миха.
В этот момент в дверь позвонили. Инна Львовна открыла. Миха увидел тех же троих, которые приходили и к нему. Инна Львовна улыбнулась и сказала:
— Чем обязана? — Миха видел, что её глаза стали грозными, в них сверкали молнии.
Валентина Степановна немного осела. В ней уже не было той прыти, которую она демонстрировала с Михой.
— Да вот по поводу вашего квартиранта, — сказала она, замявшись.
— И что с моим квартирантом?
— Ездит где-то, — еще более осев, пролепетала Валентина Степановна.
— Он что за квартиру не заплатил? — спросила Инна Львовна.
— Заплатил, — промямлила Валентина Степановна.
— Тогда что? — спросила Инна Львовна. Троица выглядела уже совсем не так победоносно, как в самом начале.
Валентина Степановна прошипела себе под нос:
— Ну. Ну… не на ту напали. Подожди, Львовна, подожди, и на моей улице будет праздник. — С шипением троица удалилась.
— А ты оказывается, пугливый, — сказала Инна Львовна.
— Но их ведь больше, — сказал Миха.
— Но почему-то они боятся, — сказала Инна Львовна.
— Но их слишком много, — Миха кивком головы показал на улицу.
— Много, — сказала Инна Львовна. — Но есть сэр Патрик, есть Георг, есть я и много тех, кого ты не знаешь.
— У меня нет оружия.
— Разве у меня в руках было оружие? Но они ушли, — сказала Инна Львовна улыбаясь.
— Я не знаю, как с ними бороться, я от них бегаю, я их обманываю, — сокрушенно сказал Миха.
— Обманывать, конечно, нехорошо. Особенно когда тебе пытаются снести башку.
Миха думал о том, что у него нет волшебной палочки, нет у него меча, щита, копья, лошади или ковра-самолета. У него нет глобуса, и он не ворует яблоки из садов. У него ничего нет.
— Но ни никого, — сказала Инна Львовна. — Ты посмотри внимательно и увидишь то, что на веки останется тайной.
Миха вышел на улицу. По улице шло много людей. Он увидел мужчину, который нес букет роз. Увидел девочку, которая была в платье, усыпанном розами. Он прошел рядом с витриной магазина, в которой стояли в вазах розы. Он шел до своего дома десять минут и увидел море роз.
Миха постоял у своего подъезда и открыл дверь. Перед ним стояла Валентина Степановна, она заслоняла своим телом лестничный пролет.
— Ну что? — спросила она. — Голос у нее был не таким уверенным, как обычно. — Вернулся? Велкам, так сказать? — Миха достал из почтового ящика рекламу магазина цветов, усеянную розами. Валентина Степановна что-то прошипела и освободила проход.
Миха встал в семь часов. Посмотрел в окно. Несколько деревьев во дворе, уродливая железная детская горка. Ещё недавно здесь росли тополя, но их вырубили. Он совершил свой ежедневный многолетний ритуал. Холодный душ, несколько десятков отжиманий, джинсы, рубашка в клеточку по пятницам. По дороге — это была часть ежедневного ритуала — он зашел в свое любимое кафе. Он улыбнулся девушке и открыл «Большие надежды» Диккенса.
