Верблюды Инны Львовны - [12]

— То есть пожизненное плюс пара лет? — вежливо уточнил Миха.

— Разговорчики! — сказала женщина.

Ему было холодно. Холодно было, когда долго ехали в лифте, обитом фанерой, холодно, когда спустились в подвал. Перед камерой ему выдали ватник и валенки. Он подумал: «Хорошо, хоть не заморозят», — и открыл дверь. «Съесть бы что-нибудь, хоть омлет», — подумал он с грустью.

— Какой омлет, парень? — Толстый мужик с наколками смотрел прямо на него. — Я волк, а не мамочка тебе омлеты делать!

Камера была абсолютна, до жути реальна. Ватник и валенки не спасали. Мужик был толстяком из голливудских фильмов. У таких обязательно есть трейлер, и они работают дальнобойщиками или еще кем-нибудь.

— Вы не знаете, что происходит с теми, кого приговаривают к расстрелу? — тихо спросил Миха.

— Башку им сносят, — ответил толстяк.

«Бедный Гег», — подумал Миха. Надзирательница с седыми волосами сказала:

— Нотов, на выход. Работать будешь, шевели ногами! Не бубни себе под нос.

Он молчал.

— Разговорчики в строю! — Ему дали метлу.

— Мети вот от этого забора до вон того.

Нижний этаж был весь в заборах. На потолке были нарисованы тучи и гроза.

— Иди, иди, давай, скорее. Мети быстро! Быстрее, быстрее, я сказала! Ты думал, мы с тобой шутить будем? Давай, давай, нормы надо выполнять. Я в листочек записывать буду. Сколько ты наметешь, столько я и запишу. А если ты мне не понравишься, я ничего не запишу, и ты не получишь еды. Такие здесь правила.

— И вы что тут всё время будете стоять, пока я мести буду?

— Конечно, я твоя персональная надзирательница. Знаешь, как тут поступают? Если ты очень не понравишься кому-то, на тебя наденут рубашку, свяжут руки за спиной. А если ты будешь орать, тебя будут бить, усёк? Мети, понял?

Миха взял метлу и стал мести. В это время его голова пыталась сообразить, как выбраться и спасти Георга. Он мел и мел, пока не решил, как будет действовать. Он остановился. Надзирательница сурово на него посмотрела и собиралась что-то сказать, но Миха успел первым:

— Ведите к начальнику, — он поставил метлу к стене. — Если не отведете, выговор потом получите. И наказание. Двадцать четыре вязких часа будете полы драить. — Надзирательница хмуро посмотрела на него и подошла к телефонной будке. Подняла трубку и проговорила: «Тут один к начальнику просится. Говорит, дело важное, не учли чего-то».

Она положила трубку, молча кивнула Михе и повела за собой. Они поднялись на этаж и оказались в коридоре с таким же множеством дверей. На одной из них висела табличка «Начальник». Надзирательница открыла дверь, приказав ему: «Стой!». Зашла внутрь, потом высунула голову и шепотом сказала: «Проходи». В огромном кабинете за огромным столом сидел маленький человек, перебирающий бумаги. Он тихо говорил: «Один, два, три, один, два, три». Надзирательница кашлянула.

— Чего тебе? — спросил начальник.

— Да вот, напросился тут к вам один заключенный. Я уж и так, и сяк, но говорит, дело важное — только для ваших ушей.

Человечек сказал: «Брысь!» — и надзирательница исчезла.

— Кто такой?

— Нотов.

— Что хочешь? — спросил человек.

— Бумага есть, — сказал Миха.

— Какая бумага? — спросил человечек.

— Высочайшая, — ответил Миха.

— Показывай, — сказал человечек.

Миха достал из внутреннего кармана бумагу, развернул, сосредоточился. Он написал мыслью имя предъявителя — Георг, черные буквы появились на бумаге. Человечек взял бумагу — губы его задрожали, он аккуратно положил ее на стол и набрал телефонный номер. Через пару минут появилась другая надзирательница с Георгом.

— Только ведь собирались, но отложили, вот — живой и невредимый.

— Ну, свободен, герой, — сказал человечек, подошел к Георгу и пожал ему руку. Георг, ничего не понимая, смотрел на Миху, Миха кивнул ему головой. Человечек показал Георгу на обитую фанерой дверь, и Георг вышел.

— Всю систему эти блатные губят! Всю систему! — проворчала надзирательница тихо, но так, что Миха расслышал.

— Ну что, — сказал человечек. — У меня план. Кого-то мы сегодня все равно должны устранить.

«Мне сейчас снесут башку», — подумал Миха.

Человечек продолжал:

— Поскольку никого другого не осталось, башку снесем тебе.

Миха почувствовал, что этот человечек не шутит. Он снова представил камеру, своего соседа, холод, но это лучше, чем снесённая башка.

Человечек углубился в бумаги. Надзирательница сказала:

— Ну, мести пошли.

Уходить Миха не хотел — теперь или пан, или пропал.

— Я хочу обмен, — сказал он.

— Что на что? — явно заинтересовавшись, спросил человечек.

— По наследству от бабушки капля живой воды осталась, интересует? — спросил Миха.

Человек смотрел прямо на него и молчал.

— Почему бы и нет, — сказал, наконец, он. — Твоя жизнь не стоит ни копейки, но я готов пожертвовать планом.

Надзирательница тихо проворчала, так, что слышал только Миха:

— На черном рынке хочешь продать, деньги в мозгах плешь проели.

Миха не смог сдержаться и улыбнулся. Значит, он рискнул верно.

— Давай каплю, — сказал человечек.

— Сначала свободу, — сказал Миха.

— Эта дверь ведет в город, — сказал человечек, показывая на обитую фанерой дверь. Миха протянул флакончик, человек его схватил.

— Аа! — закричал он. — Отлично! Только план для меня дороже обещаний. Пустить в расход! — Человечек снова сказал: «Пустить в расход» — и уткнулся в бумаги.