Веранда в лесу - [117]

Есть такой лейтенант Рогов из ОБХСС. Была у него женщина. Ни жена, ни любовница, но жили долго, и любил он ее, это доказано. Какие письма писал! «Здравствуй, самая лучшая из всех хороших, самая сообразительная из всех смекалистых, самая ласковая из всех добрых, самая безбилетная из всех отъезжающих, здравствуй, Людочка!» Слог, конечно, дешевый. (Помолчав.) Родила Людочка, у ребенка ноги парализованные, родовая травма, и лейтенант от нее отказывается. Ну, присудили алименты, а безбилетная к матери в деревню укатила, мучается с больным ребенком… (Молчит. Улыбнулась вдруг.) Вот интересно бы знать — выберут меня в декабре?

М е щ е р я к о в. Сомневаешься?

К о в а л е в а (со смешком, коротким, сухим). Не знаю.

М е щ е р я к о в. У истории конец есть?

К о в а л е в а (заученно). Суд частным определением довел до сведения Управления внутренних дел, что оперуполномоченный этот крайне недобросовестно действовал при сборе доказательств. Собирал компрометирующие сведения о свидетельнице Трошкиной, угрожал свидетельнице Муртазовой, требовал, чтобы в суд не являлась. На той неделе пригласили меня к ним на партсобрание. Зачитали наше частное определение, обсудили и выгнали Рогова из партии. С треском! Мне спасибо сказали. (Улыбнулась.) Я в ответ говорю: закон требует от суда не проходить мимо того, что суд может обеспокоить. И мы не прошли. Очень нас его нравственность обеспокоила. Частное определение, товарищи, говорю, не приказ, а всего лишь сигнал, и спасибо вам, что сигнал наш правильно поняли… (Улыбаясь, задумчиво смотрит на Мещерякова. И со вздохом, вдруг деловито.) Знаешь что? Поедем на заправку! Зальем полный бак и покатим! Медленно-медленно. И ты опять ничего не говори. Хорошо?

М е щ е р я к о в  кивнул и ушел в глубину. Ковалева одна.

Я — Ковалева. Тридцать семь лет. Немолодая. Судья. Дел много…

И д е т  з а н а в е с.

1973

ПРОВОДЫ Сцены из современной жизни в двух частях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

С т а р о с е л ь с к и й  С е р г е й  Н и к о л а е в и ч.

Г о р ч а к о в а  Л и д и я  В а с и л ь е в н а.

Г о р ч а к о в  И г о р ь  П а в л о в и ч.

П л и н е р  А л е к с а н д р  М а т в е е в и ч.

Ц ы р е н ж а п о в а  Е л е н а  С а в в и ш н а.

Я р а н ц е в  П а в е л  И в а н о в и ч.

Ч а н ы ш е в  Б о р и с  Г е о р г и е в и ч.

С е к р е т а р ь.

Г р у з ч и к и.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Площадка являет собой кабинет начальника. В глубине сплошное окно на зыбкий арктический горизонт, в край которого вбито жирное, не заходящее ни на миг июльское солнце. Когда жар и блеск становятся невыносимыми, окно затягивают гардиной, и в скопище деловой мебели то там, то тут возникает иллюзия домашнего уюта. Кабинет имеет три как бы самостоятельные точки. Первая — рабочий стол со всеми аксессуарами. Вторая — дерево в бочке. Бочка широкая, низкая, покрашена непристойно — в голубой цвет — и плохо. И сделана когда-то бондарем наспех: кромка неровна. Дерево же большое, веселое, до потолка. Стоит оно посреди кабинета. И точка третья — глянцевый стол для заседаний. Первым на площадке появляется  П л и н е р. Озабочен, печален. Прохаживается, садится. Пораженный чем-то, покачивает головой. Входит  Г о р ч а к о в.

Г о р ч а к о в. Добрый день, Александр Матвеевич.

П л и н е р. Здравствуйте! Какая честь…

Г о р ч а к о в. Сидите, сидите, пожалуйста. (Садится. Молчит. Думает о своем. Смотрит на Плинера.) Давно не отдыхали?

П л и н е р. Давно. Самолеты стал трудно переносить.

Г о р ч а к о в. А почему бы вам не податься в тундру?

П л и н е р. Мне?! Извините, Игорь Павлович, мне тундра не нравится. Я ее обслуживаю, мне достаточно.

Г о р ч а к о в. Никогда не жили в тундре просто так?

П л и н е р. Просто так даже на Черном море не мог.

Г о р ч а к о в (со сдержанной улыбкой). Вот поглядите.

П л и н е р. Что там такое?

Г о р ч а к о в (достав бумажник). Цветные фотографии.

Подходят друг к другу, рассматривают снимки.

Утро в горах. Туман. Лесное озеро. Красиво? Никто не верит, что это наши окрестности.

П л и н е р. Д-да! И кто эта женщина в тумане?

Г о р ч а к о в. Моя жена.

П л и н е р. Подумайте! Лидию Васильевну не узнал.

Г о р ч а к о в. Это ущелье, бурелом. Здесь тоже снята моя жена. Она тогда еще ходила со мной. Дома у меня неплохие объемные диапозитивы — и всё природа.

П л и н е р. Откуда такое жгучее пристрастие?

Г о р ч а к о в. На природе забываешь обо всем и приходишь в себя.

П л и н е р. Это я понимаю. Мне надо прийти в себя.

Г о р ч а к о в. Июль подходящее время. Вы плохо выглядите. За один этот месяц в совершенно мертвой тундре все распускается. Трава растет сантиметрами, сразу гнездятся птицы, появляются можжевельник, брусника, куманика… Кстати, очень вкусна! На лишаях вырастают красные листья. Гвоздики, шиповник…

П л и н е р (улыбаясь). О! Вспомнил! Вы же начинали геологом. Ходили по тундре ножками, ножками!

Г о р ч а к о в. Да, но потом переучивался, стал оседлым горняком, и все же все выходные дни я жил в тундре.

П л и н е р. Зачем же переучивались в таком случае?

Г о р ч а к о в. Из-за жены. Мне стало трудно без нее. Вернее, неинтересно. Я думаю, юг вам вреден.

П л и н е р. Вы пришли показать мне цветные фотографии?