Венерианская колдунья. Вуаль Астеллара (рассказы) - [145]

Энтомолог Шмидт и зоолог Гордон азартно обсуждали найденные ими здесь виды насекомых и червей. Хаббард вместе с Айкеном строили различные теории по поводу Города (они уже именовали будущий объект исследований исключительно так). Под ногами шуршали пышные травы, легкий ветерок нес приятную прохладу, а солнце было ласково теплым. Но, кроме восьмерых непрошеных гостей, в этом благословенном мире не было ни единого разумного существа, способного оценить всю эту благодать по достоинству. Барриеру очень не нравилась полная тишина, стоявшая вокруг. Для такого щедрого на краски и растительность леса она казалась неестественной.

Его глаза настороженно обшаривали джунгли — глаза стального цвета, горевшие на смуглом, обветренном лице, глаза, обрамленные лучиками светлых морщинок, образовавшихся от постоянного прищура на ослепительный свет слишком многих чужих солнц. Довольно долгое время они не замечали ничего такого, что могло бы насторожить. Но вдруг резко сощурились, заметив нечто, промелькнувшее слева.

Барриер поднял руку, и колонна туг же остановилась.

— Где-то здесь... — начал он, но оборвал себя и спросил: — Вы видели тени?

Все недоуменно переглянулись.

— Да это же тени от облаков! — беззаботно рассмеялся Хаббард.

— Здесь нет облаков.

— Ну тогда это ветер. — Антрополог смутился и отвел глаза. — Да какая разница, в конце концов? Ну тени, ну и что?

— Не будете ли вы столь любезны вспомнить, что вы не на Земле? — резко сказал Барриер, обращаясь уже ко всей группе. — В этом чужом мире любая тень, любая травинка — да все что угодно — может оказаться живым и смертельно опасным.

На лицах молодняка отразилось вежливое внимание. Культурные люди обычно подобной маской прикрывают свое мнение о том, что их вышестоящий собеседник несет откровенную чушь. Командир знал, что, имея за спиной крошечный опыт четырех-пяти высадок на чужие планеты, где они успели столкнуться только с самыми обыкновенными формами хищников, все эти юнцы уже считают себя закаленными ветеранами межзвездного поиска и старыми галактическими волками. Они бы просто не поняли, попытайся он им объяснить, что видел нечто скрытое, но враждебное человеку. Поэтому он просто махнул рукой, и группа снова двинулась в путь. Через пять минут все уже забыли о тенях.

Но только не Барриер. Их было много... Но как можно сосчитать тени? В ослепительном свете полуденного солнца эти небольшие сгустки мрака, скользящие на некотором расстоянии от группы и прячущиеся в густой траве, почти невозможно было углядеть. Но они были. Они существовали. Да, они выглядели как обычная игра теней на траве, и Барриер, может быть, и не обратил бы на них внимания, но его опыт говорил о том, что если есть тень, то ее что-то должно отбрасывать. А на небе не было ни облачка. И ни единой птицы.

Экспедиция продолжала марш по прекрасной, но безжизненной равнине. Барриер объявил короткий привал.

Группа подошла к небольшому ручью, бегущему по дну естественного оврага к реке. Кэффри тут же скатился по глинистому откосу к воде и немедленно приступил к изучению состава почвы, песка и различных отложений. Гордон присоединился к нему, забегал взад-вперед по воде у самого берега, и уже через минуту все услышали его радостный вопль по поводу обнаружения в ручье крошечного насекомого, напоминавшего пурпурную креветку. А еще через минуту он с горечью сожалел о том, что нечто длинное — то ли змея, то ли угорь — удрало от него в нору под камнями.

Хаббард при этом известии исполнил радостный танец.

— Я же сказал вам, что здесь есть животные!

— Я и не говорил, что их здесь нет, — проворчал Барриер и бросил украдкой взгляд на край оврага.

Тени были там. Они собрались вместе и нетерпеливо плясали на густой траве. Ближе они не подходили, но явно наблюдали за пришельцами. Конечно же, сказать о сгустках прозрачной темноты, что они наблюдают за кем-то, было довольно смело, но командир всем нутром ощущал это. Каждым нервом, каждой порой кожи. И в том, что за ними наблюдает тень, было для него что-то глубоко омерзительное.

Внезапно Кэффри, издав торжествующий рев, устремился к чему-то на склоне оврага и с неистовостью терьера начал быстро разрывать мягкую почву. Горделиво улыбаясь, он извлек оттуда нечто похожее на обломок обугленной трости с небольшим набалдашником. Когда он передал находку Гордону, тот не смог сдержать удивленного возгласа и подозвал Барриера.

— Это кость! — заявил зоолог. — Берцовая кость большого оленя или, возможно, небольшой лошади. Ну, вы понимаете, я имею в виду местные эквивалентные формы.

Хаббард, который был уже тут как тут, захлебнулся от восторга:

— Позвоночные животные! Да это же доказывает, что эволюция шла здесь тем же путем, что и на Земле!

Молодой антрополог стал озираться по сторонам, словно ожидал, что вот-вот к ним с гор спустятся аборигены.

— Можешь определить возраст этой кости? — спросил у Гордона Барриер.

Тот с сомнением покачал головой:

— Она слишком долго пролежала в земле. Ты можешь что-нибудь сказать по этому поводу, Кэффри?

Геолог оценивающе сощурился:

— Судя по наносам и отложениям, я определил бы возраст той почвы, в которой она найдена, приблизительно лет в пятьсот или шестьсот. А может, и еще больше. Ну это так, на глазок. Я, конечно, могу ошибаться — ведь пока я не располагаю никакими проверенными данными.