Венеция. История города - [36]

На этот раз продвинуться Казанове помогли книги. Он уговорил Лоренцо разрешить ему обмениваться книгами с заключенным, сидевшим этажом выше, монахом Марино Бальби, который оказался в пьомби не столько потому, что у него родились три дочери, сколько потому, что попытался их узаконить. Передавая книги, заключенные тайком обменялись письмами. Казанова вскоре понял, что монах глуп и на него нельзя положиться, но больше ему обратиться было не к кому. Обнаружив, что самодельный инструмент слишком велик, чтобы спрятать его в большую Библию, Казанова сначала приуныл, а потом придумал хитрое решение: он отправил Бальби в подарок большое блюдо макарон с маслом и сыром пармезан и одновременно вернул Библию с вложенным в нее инструментом. Он убедил Лоренцо поставить блюдо на книгу и так и нести, при этом тюремщик очень старался не пролить на нее масло. Теперь, как и было задумано, Бальби сначала расшатал плохо державшиеся кирпичи в кладке своей темницы, а потом смог даже выбираться из нее ненадолго, чтобы постараться сделать дыру и в потолке камеры Казановы. (Ему нужно было, чтобы работу сделал монах, потому что сам он еще пребывал под подозрением из-за первой дыры в полу.)

Наконец ночью 31 октября 1736 года Казанова сделал длинную веревку, связав вместе простыни и матрасы, и вот молодой искатель приключений и то и дело ворчавший монах отправились в побег. Выбравшись на крышу, они проползли наверх по мокрому от тумана скату и уселись на конек. Бальби уронил шляпу (к счастью, она упала в воду, а не во двор, и никто ничего не заметил), а Казанова чуть не разбился насмерть, но в последний момент сумел, пробив окно, упасть внутрь дворца. От отца Бальби было больше помех, чем помощи, и Казанова вспоминает, как сам был весь в порезах и царапинах, а его преподобный спутник — цел и невредим. Но Казанова переоделся в запасную одежду, которую принес с собой, снова надел шляпу с пером и отдал Бальби свой плащ, и теперь им более или менее убедительно удалось притвориться, что их случайно заперли во дворце с вечера. Служитель выпустил их, и, стараясь двигаться естественно и не броситься бежать, они спустились по Лестнице гигантов и вышли через Порта делла Карта. Сев в первую попавшуюся гондолу, они поехали в Местре, дальше коляской — в Тревизо, а потом пешком — за пределы венецианских владений. После Тревизо Казанове удалось убедить надоевшего уже Бальби, что им лучше расстаться. Тот попытался было возражать, но Казанова измерил его и принялся рыть могилу своим верным инструментом, поставив монаха в известность, что похоронит его заживо, если тот не доконает его раньше. Автор — блестящий рассказчик и старается представить себя в наиболее выгодном свете, но так как ему все-таки удалось бежать, значит, хоть какая-то часть его истории — правда. И настолько сложными путями движется логика инквизиции, что в 1774 году Казанову убедили вернуться в Венецию и стать доносчиком в той самой организации, от которой он некогда сбежал. Он снова поссорился с властями в 1782 году, был изгнан и написал мемуары, уже будучи в безопасности, в Австрии.

К Арсеналу

За зданием тюрьмы находится отель «Даниели», способный предложить более изысканные апартаменты. Он стал гостиницей в 1822 году, а в 1948-м был достроен. (Эта пристройка нарушила почти восьмивековую традицию — после убийства дожа Витале Микиеле на калле делле Рассе здесь разрешалось строить только низкие деревянные здания.) Название «Даниели» происходит от имени первого владельца, Джозефа да Ниели. Он и его преемники принимали немало литературных знаменитостей, включая Жорж Санд и Альфреда де Мюссе в последние дни их бурного романа, Бальзака, семью Рескин, Диккенса и Пруста. Несомненно, что если бы отель открылся в XIV веке, он с удовольствием дал бы приют и Петрарке. В 1360-х поэт жил чуть дальше по рива дельи Скьявони — примерно там, где сейчас находятся номера 4143–4144, — в доме, предоставленном ему республикой в обмен на обещание оставить городу свою библиотеку. Из его окон открывался, как и повсюду на этой набережной, превосходный вид, и для Петрарки он простирался далеко за горизонты видимой части лагуны: поэт смотрел, как уплывают корабли, на паруса, раздуваемые ветром, от которого вздрагивали окна дома:

Если бы вам довелось увидеть его, вы бы сказали, что это был не корабль, но гора, плывущая по морю, хотя под тяжестью его гигантских крыльев большая часть его сокрыта под водой. В конце путешествия его ждет Дон, далее которого ничто не может доплыть из наших морей, но многие из тех, кто был на борту, достигнув этой точки, хотят продолжить путешествие и не останавливаться, пока не достигнут Ганга или Кавказа, Индии или Восточного океана.

Петрарка мог на крыльях воображения пускаться вслед за отважными купцами, но сам предпочитал маршруты не в пример более скромные. Вскоре он отправится на покой и проведет остаток жизни в тихой деревеньке Арква на вершине холма, неподалеку от Падуи — теперь она называется Арква Петрарка.

По дороге к месту, где некогда жил Петрарка, вы пройдете мимо церкви Санта-Мария делла Визитацьоне или делла Пьета, которую называют просто Ла Пьета. У нее есть еще одно имя — церковь Вивальди, заметим только, что строительство нынешнего здания началось в 1744-м, через три года после смерти композитора. И все-таки почти овальная церковь, которую Джорджо Массари проектировал, памятуя о музыке, что будет звучать в ее стенах, — чудесное место для концертов, нередко включающих в свои программы и произведения Вивальди. На мемориальной табличке на стене церкви со стороны калле делла Пьета написано, что великолепная акустика «обязана своим появлением вдохновенной интуиции и удачным советам Антонио Вивальди». В дользу этого немного окольного способа посмертно связать церковь с именем композитора говорит то, что первые чертежи Массари датируются 1736 годом. Ангелы-музыканты на потолочной фреске Тьеполо «Триумф веры» (оконченной в 1377-м) услужливо подхватывают тему. Эта церковь, как и ее предшественница, была часовней основанного в XIV веке приюта Пьета, находившегося по соседству (сейчас там расположен отель «Метрополь»), где большую часть жизни Вивальди дирижировал хором, исполнявшим его сочинения.