Венец - [4]

Ещё одного символа нет. Но забрать его у Андрея — как у голодной собаки кость отобрать. Меч Святого Бориса. Сам принесёт.

В 13–14 веках в передаваемых по наследству реликвиях московских князей проскакивает «сабля золотая». Тоже из коронационных атрибутов. Позднее оружие из ритуалов венчания на царство в России исчезает. Не потому ли В.И.Ленин велел убрать меч из эскиза герба первого пролетарского государства?

* * *

— Иване, а что петь будем?

М-мать! «Катюшу»!

«Выходила к клиросу Катюша.

Выводила певчих за собой».

— Антоний, первенствующий епископ — ты. Тебе и решать. По сценарию… э… виноват — по чинопоследованию сперва молебен «во здравие» м-м-м… претендента. И о процветании «Святой Руси». Потом — служба часов. Вели начинать. Как некому?! Парни! Пономаря с Феодорова монастыря — сюда. В облачении. По лицу не бейте. Дальше… Во время чтения часов приносят в храм Царские регалии. У нас — уже? — Поторопились. Ничего, вынесем и снова занесём. Епископы в полном облачении встречают регалии каждением и окроплением, и остаются при входе в храм для встречи м-м-м… кандидата в г. В смысле: в государи. Антоний, глянь профессионально: они в полной парадке? — Так пусть сбегают переоденутся! Быстро! А ты?

— Ты ж видишь!

— Вижу. Сыскивать… некогда. Итого: считаем полным парадным облачением старшего епископа по Руси в условиях бармо-возложения — чёрную рясу с простым серебряным крестом на шее… и митрополичьим посохом в руках.

— Нет! Так нельзя! Над нами смеяться будут!

— Или плакать. От умиления. Иисус золотого шитья не носил. А посох… Антоний, скажи честно: кому более достойному можно отдать оный символ власти ныне умершего друга твоего, предстоятеля церкви русской, в сей наиважнейший момент возложения барм и венчания на царство первого на Святой Руси Государя? — То-то. Пошли дальше. При вступлении в собор соискателя ты один приветствуешь его и даёшь целовать Крест. Наверно — Ольгин. После окропляешь Святою водою. Вода есть? — Факеншит! Так освяти! Андрей входит в храм в предшествии Епископов, делает земной поклон пред Царскими вратами, прикладываются к местным иконам и садится на приготовленный Трон (седалище) посреди церкви, Епископы становятся по обеим сторонам от Трона к Царским вратам. Седалище? — Ага, вижу. Нет, не пойдёт. Спиной к зрителям — нельзя, спиной к Царским вратам — нельзя. Унесите-ка его влево… дальше, к стенке… вполоборота… в другую сторону. Годится. Под правую руку — Варвара, под левую — приятель наш, Климент Святой.

— Нельзя! На Трон только после возложения венца!

— Антоний! Ты же пожилой человек. Я вот о твоём здоровье думаю: как ты всё это выдержишь. Андрею ещё хуже: он два дня в седле, не спав, не отдыхав. А у него спина больная. Я бы и тебя посадил. Да некуда. Кстати: ни раздеваний, ни переодеваний ни тебе, ни ему не надо. Сквозняки тут, не дай бог застудитесь. Дальше: во время входа поётся псалом: «…милость и суд воспою Тебе, Господи…». Как князь усядется — пускаем Мачечича. Прямо по осевой к Царским вратам. Не доходя до стола с цацками… виноват — с инсигниями, ты его перехватываешь. Он говорит тебе типа… я — не я, и шапка — не моя. В смысле: своей волей отстраняю, вручаю и уповаю. Мда… В руки ничего не давать — может не сдержаться. «Вручаю»… э… не Андрею, а Господу и Богородице. Посредством тебя. Текст ему… сейчас придумаю. Потом подредактируешь. Ты благословляешь и отпускаешь взад. Типа: налево кругом, в строй шагом арш. Ну, где князья толпиться будут. Первенствующий епископ, в смысле: ты, всходишь на амвон и спрашиваешь у князя о его вероисповедании. Тот в ответ читает вслух Символ Веры.

— Сидя?

— Да хоть по переписке! Басилевсы расписку патриархам дают. Не жмись Антоний! Импровизируй! «Умный не скажет, дурак не поймёт» — наша народная мудрость. Один чёрт, никто лучше тебя ритуала не знает. Ой. Чёрта в храме помянул. Тьфу-тьфу-тьфу. Дальше: после всенародного исповедания Веры трижды вопрошаешь: согласен ли он сесть? В смысле: на престол предков своих. Великим Князем и Государем всея Руси?

— Он отвечает сидя?

— Да что ты привязался?! Как спину ему скрючит, так и ответит. После троекратного «да» читаешь молитву: «Царю царствующих и Господи господствующих, иже чрез пророка Твоего Самуила, раба Твоего Давида, поставив царя и главу народа Твоего, сам, Господи, Царю Святый, ниспошли силу Твою от святаго жилища Твоего чрез руки мои, грешника, и поставь раба Твоего Андрея, царя нашего и главу верного народа Твоего, воздвигни во дни его справедливость и множество мира, покори под нозе его все варварские языки, хотящие войн, да и мы, тихое и беспечальное житие проводя, прославим великолепное имя Твое молитвами и заступлением пречистыя Твоея Матери, святаго и славнаго пророка Самуила и святаго и славнаго богоотца и пророка Давида, святых и боговенчанных великих царей и равноапостольных Константина и Елены и всех Твоих святых. Яко Твое есть царство и сила и слава Отца и Сына и Святаго Духа ныне и присно и во веки веков, аминь».

Что за компания?! Одни евреи с греками! Нет, чтобы какого-нибудь «Дубослава» с «Щепомиром» вспомянуть.