Вена: история города - [91]

Официальная культура, руководствуясь лозунгом: «Только мертвый писатель — это хороший писатель», также жадно захотела воссоздать нового Бернхарда, как и его брат и редактор, которые управляют наследством. Последние приводят другие аргументы и заявляют, что запрет лишает доступа к произведениям Бернхарда тех, кому они адресованы, и если бы писатель был жив, то, возможно, пересмотрел бы свое решение. После привычных дебатов и обсуждений наконец создали частный фонд для управления наследием и пересмотра условий завещания.

В качестве завершающей акции, которую вполне можно было бы озаглавить «Империя наносит последний удар», государство инвестировало в созданный фонд миллион шиллингов (72 000 евро). После этого новая интерпретация условий завещания превратилась в пустую формальность и было уже совершенно избыточным искать какие-либо сложные правовые обоснования, чтобы лишить силы запреты писателя. (По мнению юристов предписания завещания ни в коей мере никого не связывают, поскольку не оговорены санкции в случае их нарушения. Ведь Бернхард назвал управляющих наследием, но не потрудился назначить кого-нибудь, кто отвечал бы за исполнение завещания.)

Фонд снял не все запреты, так, например, неопубликованные заметки, письма, фрагменты переписки все еще недоступны общественности, и все права первой публикации находятся у издательства «Зуркамп». Общество Томаса Бернхарда немедленно развернуло собственную научную деятельность, и архив, исследованием которого занимался один из лучших специалистов по творчеству Бернхарда Мартин Губер, был перенесен на виллу Стонборо-Витгенштейнов в Гмундене. Обладатель этого имени, Пауль Витгенштейн, познакомился с Бернхардом в санатории, их дружеские отношения описаны в повести «Племянник Витгенштейна». Таким образом, рукописи, кино- и магнитофонные пленки хранятся на фамильной вилле, а не на вражеской территории. Сюда нет доступа широкой публике, и материалами может пользоваться только узкий круг специалистов-исследователей. Архив служит основой для подготовки 22-томного собрания сочинений, запланированного в издательстве «Зуркамп». Список произведений открывает опубликованный в 1960-х годах роман «Стужа», в него также войдет вышедший в 1970-м «Известковый карьер», где Бернхард впервые демонстрирует ту горькую, саркастическую манеру изложения, которая потом стала характерной для его пьес, прозы, стихов, а также завещания. В каждый том готовящегося собрания сочинений войдет история создания и дальнейшей судьбы произведений.

Когда пали последние препятствия на пути постановки никогда прежде не игравшихся в Австрии пьес, ничто уже не сдерживало лавину бесчисленных премьер и литературных вечеров. «Австрийское государство» позабыло обо всех своих болезнях и не знало уже, как еще превознести своего великого сына. Об истории «Площади Героев» была выпущена отдельная книга. В Ольсдорфе, в Верхней Австрии, в доме, где мизантроп Бернхард скрывался от бога и людей, открыли постоянно действующий музей.

В Зальцбурге, городе, который он в своих воспоминаниях о годах, проведенных в интернате, называет «преисподней», основано Международное общество Бернхарда. В его любимом венском кафе поклонники устраивают литературные вечера и задумчиво декламируют его стихи и прозу, глядя в отксерокопированные листочки.

Бернхардом «заболел» и преемник Клауса Пейманна, увидев, что успех пьесам некогда опального писателя гарантирован. Современный директор Бургтеатра внезапно решил поставить ранее входившую только в репертуары немецких театров пьесу «Елизавета II», действие которой разворачивается в одной из квартир на Рингштрассе в преддверии государственного визита английской королевы. Венская публика с восторгом погружается в уничижение Австрии, в ходе которого обличаются все ее жители, и следовательно, сами зрители. Монологи, где даже опытным актерам тяжело уследить за постоянно сменяющимися повторениями шокирующих формулировок, неизменно срывают бурные аплодисменты, поражая даже избалованных в этом отношении венских артистов.

Прежде всего в Вене сталкиваешься с именем Бернхарда в кафе Бройнерхоф на Штальбургштрассе. Каждый официант знает, где обычно сиживал писатель. Вот только на кладбище в Гринцинге трудно отыскать его могилу. Он лежит вместе с человеком, с которым прожил жизнь, и нет надгробия, которое бы об этом возвестило. Все происходило в тесном семейном и дружеском кругу, его положили в могилу Хедвиг Ставианичек (и ее мужа), о чем позже известили общественность. О том, где он жил в Вене, тоже знают немногие. На входной двери квартиры 10 в доме номер 3 на Обкирхергассе ничто не указывает, что здесь иногда проживал писатель Томас Бернхард. На дверной табличке прежде значилось имя Хедвиг Ставианичек, умершей в 1984 году. В жизни Бернхарда эта женщина (старше писателя на 37 лет) была ему другом. Девятнадцатилетний юноша, выросший без любви и участия, рано повзрослел, он познакомился с несколько лет назад овдовевшей дамой в санатории для легочных больных Графенхоф. С этого момента они стали неразлучны. Хедвиг была хорошо обеспечена и помогала ему преодолевать все материальные затруднения. Она была его первым и самым строгим критиком и сопровождала его во всех путешествиях. Отношения, не имевшие ничего общего с сексуальными, оборвались только со смертью Хедес в 1984-м. И только после этого Бернхард создал литературный памятник этой выдающейся личности в новелле «Старые мастера», где он горько оплакивает свою утрату. Об этой связи, как и о частной жизни писателя вообще, мир знает очень мало: редкие документы, до того, как их отправили в гмунденский архив, лишь однажды можно было видеть на выставке, посвященной 70-летию Бернхарда, в Венской национальной библиотеке.