Вена, 1683 - [22]
Тем временем самонадеянные турки были настолько уверены в польской позиции относительно дальнейших военных действий против России и австрийской кампании 1683 года, что не предусматривали в своих планах возможность встречи с армией Собеского на поле битвы. Поэтому, захваченные врасплох прибытием польской помощи к Вене, они назвали Яна III предателем, считая, что он нарушил мирный трактат 1678 года. Между тем, некоторые из турецких хронистов, казалось, понимали причины польского вмешательства в венскую кампанию. «Тогда король польский — тот, с которым были заключены пакт и мир, — писал Дефтердар-Сари-Мехмед-паша, — но у которого, хотя он и стал для вида другом, осталась в полном подлости сердце огромная обида из-за того, что… перед тем у него вырвали из рук его замок Каменец, а также земли Украины и Подолья, и который всегда искал случая и ждал согласия (чтобы вернуть те потери), он первым нарушил мир с Высокой империей и… присоединился к австрийским войскам»>{31}.
После трактата, заключенного Гниньским, угроза со стороны турок снова стала актуальной, а испытанное в Стамбуле унижение глубоко запало в сердца поляков.
Поскольку в 1679 году Франция заключила мирный договор с коалицией, любые балтийские и силезские проекты Яна III потеряли всякие шансы на реализацию, и король снова вынужден был вернуться к восточной политике.
В 1679 году в Польше повсеместно распространилось убеждение в неизбежности войны с Турцией, которую Речь Посполита одна вести не могла. Поэтому постепенно родилась идея антитурецкой лиги. Главнейшим партнером Польши в этой лиге должна была стать Россия, поэтому союз с ней стал главной целью польской внешней политики в 1679 году. Однако дипломатическая миссия референдария[43] Великого княжества Литовского Цыприана Бжостовского в Москве закончилась полной неудачей, а российско-турецкий трактат 1681 года подтвердил намерения Москвы закрепить за собой отнятые у Польши территории. В этой ситуации, перед лицом надвигающейся турецкой опасности, Ян III предпринял попытку создания «Священной лиги», направленной против мусульманской агрессии. Почти по всей Европе разъехались тогда польские послы с королевскими письмами к монархам христианских стран. В них Собеский призывал «отплатить варварам завоеваниями за завоевания, победой за победу, отбросить их до степей, которые извергли их в Европу, — словом, не только победить и обуздать чудовище, но и выбросить его в пустыню, поднять из руин и возродить Византийскую империю». Это начинание было исключительно христианским, достойным уважения, мудрым, решительным>{32}.
Но Европа не хотела войны с турками! Тогда у Австрии не было необходимости начинать войну, зато она с удовольствием видела бы ввязавшуюся в нее Польшу — это отодвинуло бы турок от границ империи. Поэтому Леопольд I вначале не торопился войти в союз с Польшей и даже нанес оскорбление Собескому, отказав старшему его сыну в руке своей дочери Марии Антуанетты. Другие государства, в том числе и Венеция, не проявляли желания участвовать в «Священной лиге».
Франция отнеслась явно враждебно к планам Яна III, так как не хотела ослаблять Турцию, свою давнюю союзницу в борьбе с Габсбургами. Планы польского короля даже вызвали в Версале серьезную обеспокоенность, так как свидетельствовали, по мнению французского двора, о росте габсбургского влияния в Речи Посполитой. Поэтому профранцузски настроенные магнаты начали вместе с послом Людовика XIV в Варшаве, маркизом де Витри, плести новые интриги, чтобы похоронить планы короля. По этой причине осуществление проектов Яна III несколько замедлилось.
Ситуация радикально изменилась, когда венгерские повстанцы признали покровительство Турции, что означало для Вены угрозу войны с мощной Османской империей, а Франция усилила политику аннексии на Рейне и в 1681 году заняла Страсбург. В связи с этим Австрия начала лихорадочно искать союзников. По поручению императорского двора ее посол в Варшаве барон Ганс Зеровски зимой 1681/82 гг. начал предпринимать энергичные усилия по заключению с Речью Посполитой оборонительно-наступательного союза. Тогда Ян III принял единственно правильное в сложившейся ситуации решение — протянуть руку помощи империи. Король понимал, что захват турками всей Венгрии, а может, даже Австрии и Чехии, создаст опасность турецкой агрессии на всей южной границе государства и турки в любую минуту могут появиться не только под Львовом, как это уже бывало, но и под Краковом.
«Турок уже готовится, как мы знаем, — сказал он позже на сейме. — Если Вена погибнет, то кто защитит Варшаву?»
Эти слова показывали всю суть королевской политики. В сложившейся в то время международной ситуации Польша должна была иметь союзника! Им не могла быть Франция, которая на протяжении многих лет вводила Яна III в заблуждение и сейчас была заинтересована в том, чтобы доставить побольше хлопот Габсбургам, а поэтому скрытно способствовала планам турецкой агрессии. Не могла быть им и Россия, которая давно вела с Речью Посполитой пограничные споры. Тем более не могли быть союзниками ни коварный бранденбургский курфюрст, ни далекая Венеция. Единственный реальный союзник в этой ситуации — только Австрия, которой в такой же мере, как и Польше, угрожало турецкое нашествие.
