Великодушный деспот - [36]

— Да, я смотрю, он со всеми крепко дружит, — заметил Энтони с ноткой сарказма в голосе. — Но мы ушли от нашего предмета.

— Да, да. — Она была рада перевести разговор. — Наверное, когда вы закончили школу, стало легче?

— Не совсем. Тут я как раз подхожу к периоду «Гранатовых страстей». Лина, могу поклясться тебе в одном: мои дети никогда и близко не подойдут к сцене или к киностудии, и у моих детей будет настоящий дом и настоящая семья!

Полина не могла себе представить, что Виола бросит карьеру ради того, чтобы сидеть дома с детьми. Энтони ведь должен это понимать, хотя он, конечно, может себе позволить нанять хорошую няню. Но помня, как та смотрела на бедного маленького Джо, она абсолютно не представляла Виолу в роли матери. От Виолы ее мысли снова вернулись к рассказу Энтони об одиноком детстве и о том, как его швыряло от одних трудностей к другим в этом странном театральном мире, ей совершенно незнакомом и чуждом.

— Но разве в этом не было совсем ничего хорошего? — спросила она. — Вы уже ребенком имели успех, а детям всегда это нравится.

Он кивнул:

— Это меня чуть не сгубило, я же говорю. Я стал совершенно невыносимым, может, еще и сейчас таким остался. Ты ведь меня считаешь именно таким, правда?

— Нет! — воскликнула девушка, захваченная врасплох этим вопросом. — Ну, разве что поначалу. Понимаете, я невзлюбила вас за то, что вы купили наш дом…

— А теперь?

Она поняла, что попалась в ловушку, но сказала чопорно:

— Я научилась принимать неизбежное.

— Ну, продолжай в том же духе, и тогда ты мне как раз подойдешь, — ответил ей Энтони, и Полина уловила в его словах какой-то скрытый подтекст. — Так что понимаешь теперь, — заговорил он уже другим, легким тоном, — почему меня так тянет к нормальной семейной жизни. Я даже начал подумывать, не усыновите ли вы меня.

— Но мы совсем не такое уж милое домашнее семейство, — возразила Полина. — Когда папа был жив, все нас называли «безумные Геральды».

— Я бы не назвал вашу тетю или Линетт безумными.

— Тетя Марион не совсем член нашей семьи, а Линетт всегда отличалась от нас, и конечно, она уже вас обожает. За Майка поручиться не могу, но если вам так хочется, я постараюсь быть вам хорошей сестрой.

Если ему хочется поиграть в «Счастливое семейство», то пожалуйста!

Энтони был ошеломлен.

— Сестрой? — воскликнул он.

— Ну да. Если мы вас примем в семью, вы станете моим братом, кем же еще? Вы же не можете быть мне дядей по возрасту. Правда, у меня дяди никогда не было, но мне они почему-то всегда представлялись лысыми и вредными.

Он рассмеялся:

— Я пока не лысый.

Полина мельком взглянула на его густые темные волосы.

— Да, так что на роль дяди вы не годитесь. Придется вам быть моим братом, — она вздохнула, — по крайней мере, пока вы не женитесь.

— Для начала и это сойдет, — загадочно проговорил Энтони. — Ну так вот, как твой брат, причем старший брат и глава семьи, я запишу Линетт на прием к специалисту.

Так вот к чему он затеял всю эту чепуху! Одурачил ее самым коварным образом и добился-таки своего! Но для Линетт действительно было бы чудесно, если ее вылечат, и Полина не имеет права лишать младшую сестренку такого шанса. Она смирилась и напоследок возразила только одно:

— Но вы сказали, что не так уж богаты.

— Для одинокого холостяка более чем достаточно, — отрезал Энтони. — Прошу тебя, не лишай меня удовольствия потратить свои деньги на доброе дело.

«Ладно, все равно Виола скоро все изменит», — горько подумала Полина.

— Большое вам спасибо, — вслух произнесла она, — с вашей стороны это действительно очень благородно, мистер Марш.

— Меня зовут Энтони, — сообщил он.

— Да, но как я могу…

— А что, разве сестры не зовут своих братьев по имени? Только, ради бога, не называй меня Тони.

Конечно, так его называть можно только Виоле, и понятно, что он не хочет слышать это имя от кого-то другого.

— Энтони, — несмело выдохнула Полина.

* * *

Виола заехала тем же вечером, уже оправившаяся от потрясения, самоуверенная, с твердым намерением восстановить свое доброе имя в общественном мнении. Она сказала, что постоянно думала о бедном мальчике, кроме того времени, когда ее допрашивала полиция, конечно, и глубоко раскаивается, что стала причиной его страданий. Как его здоровье? Она бы его уже сама навестила, но подумала, что это неудобно. А если она показалась им бесчувственной сразу после несчастного случая, то это потому, что находилась в страшном шоке и была просто сама не своя. Что бы ей послать ребенку? Фрукты? Сладости? Цветы?

— Комиксы, — сказала Линетт, которая хорошо знала вкус Джо, — все остальное у него есть.

— Комиксы? Вы имеете в виду эти вульгарные дешевые книжонки с картинками, которые продаются в газетных киосках? — переспросила Виола. — Да, пожалуй, такие вещи ему должны нравиться, — но, сообразив, что опять ляпнула не то и сказанное не соответствует ее новой роли милой, сострадательной дамы, продолжила: — Конечно, я пошлю. Может быть, ты поможешь мне, Майкл, и купишь завтра несколько?

— С удовольствием, — ответил Майкл, ловя на себе внимательный взгляд Энтони. — То есть если у меня будет время. У меня много работы.