Великий обман. Чужестранцы в стране большевиков - [19]

Ответ на этот вопрос вновь связан все с тем же обращением «К писателям мира». Напомню, в ответ на него Роллан опубликовал «Ответ Бальмонту и Бунину». Этот ответ попался на глаза Марии Кудашевой – случайно, как она потом призналась – и стал стимулом возобновления с ее стороны переписки с Ролланом. Насколько случайно – трудно сказать, возможно, ей его подсунули «органы». В завязавшейся переписке и зашла речь об издании у нас его собрания сочинений и одновременно – о ее приезде к нему в Швейцарию. Роллан не без оснований решил, что эти вопросы как-то взаимосвязаны, и попросил издательство помочь ему в этом деле. Вероятно, он понимал, что его платой за это будет согласие на издание, благодаря которому весь мир еще раз убедится в том, что он «друг СССР».

…Передо мной конверт с маркой – 4 июля 1929 года письмо отправлено из Житомира в редакцию журнала «Огонек» и адресовано Марией Кудашевой «милому Аркадию Григорьевичу». С тем, чтобы он переслал вложенный в конверт проект письма с просьбой помочь в выезде Кудашевой к Роллану в Швейцарию в ВОКС от имени издательства «Время». Она «умоляет переписать его на бланке и безотлагательно переправить его туда, с тем, чтобы Вольфсон отправил в ВОКС Федору Николаевичу Петрову». Ссылается на «успешные усилия Роллана обеспечить ее въезд в Швейцарию, решить формальности», и сообщает, что он уже пишет предисловие к собранию сочинений. «…Объясните им, что я очень спешу, т. е. не я, а Роллан. Письмо, которое он написал им, пусть обязательно приложат к письму в ВОКС, чтобы письмо от “Время” имело больше веса».

В обращении в ВОКС делался упор на то, что «Ромен Роллан выразил желание оставить всю сумму причитающегося ему гонорара в Советской России и пожертвовать его на какое-либо общественное дело, что в связи с этим «хотел бы дать ряд указаний по изданию путем личных переговоров, для которых он просит приехать к нему М. П. Кудашеву, которую он лично знает».

8 июля 1929 года Пертцик переслал все это Вольфсону, и тот тут же послал его в ВОКС от имени издательства. Это дало формальный мотив руководителю Всесоюзного общества культурной связи с заграницей (ВОКС), упоминавшемуся в письме Кудашевой, Петрову, решить вопрос о ее выезде к Роллану. Она получила разрешение на поездку и выехала к Роллану в Швейцарию, после чего переселилась к нему, уже во Францию.

Есть смысл сказать немного об адресате письма – Федоре Петрове (1876–1973), председателе Всесоюзного общества культурной связи с заграницей в 1929–1933 годы. Я хорошо помню это имя. Этот «советский государственный, партийный и научный деятель» (так о нем пишут в энциклопедиях) в 60–70-е годы был широко известен как «старый большевик» и автор гладких, вылизанных воспоминаний о Ленине. После XX съезда КПСС Н. С. Хрущев стал усиленно искать поддержки у старых большевиков и в 1961 году присвоил Петрову звание Героя Социалистического Труда. Чтобы не отставать от предшественника, Л. И. Брежнев десять лет спустя дал ему звание дважды Героя.

К тому моменту он был уже очень стар и мог выполнять разве что роль свадебного генерала. Рядом с ним оказался – в качестве литературного секретаря – некий Захар Двойрис. В 1964 году он выпустил брошюру «Пламенное сердце. О коммунисте Ф. Н. Петрове» с предисловием Фотиевой. Лидия Фотиева (1881–1975) – личный секретарь Ленина, известная тем, что совершила по отношению к нему предательство и потому, в отличие от других близких вождя, была оставлена в живых. Вопреки ленинскому запрету, она при его жизни передала Сталину содержание секретного «Письма к съезду», где давались нелицеприятные характеристики руководителям партии.

Захара Двойриса разоблачил как мошенника журналист Аркадий Ваксберг в своем очерке в «Литературной газете». Помню, там рассказывалось, как тот, взяв фотографию Петрова рядом с Михаилом Сусловым, сфальсифицировал ее, подменив своего патрона собственной персоной. И уже тогда, ссылаясь на свою близость к советскому «серому кардиналу», стал брать у разных людей деньги в долг и не отдавать. В конце концов Двойриса отдали под суд, но не посадили – признали невменяемым и отправили на принудительное лечение.

До Петрова ВОКС возглавляла Ольга Каменева, жена Льва Каменева и сестра Троцкого, смещенная, когда брата выслали из СССР (1929). После Петрова – Александр Аросев, занимавший пост председателя с 1934 года вплоть до своей гибели в 1937 году. После ареста Аросева его участь разделило большинство ключевых сотрудников ВОКСа, способствовавших созданию за рубежом позитивного образа СССР. Те же, кого набрали в рамках «ликвидации последствий аросевщины», ничего делать не умели и даже языков иностранных не знали. Разгрому подвергся не один только ВОКС, около половины ведущих работников наркомата иностранных дел тоже стали жертвами террора. Так что пострадали не только приехавшие в Советскую Россию иностранцы, но и многие из тех, кто агитировал их приехать.

Одним из тех, на кого сменили арестованных дипломатов, стал новый полпред в Германии Алексей Шкварцев. Секретарь парткома в Текстильном институте, немного знавший немецкий язык, пришел в Наркоминдел по путевке райкома партии. «Советско-германский договор о ненападении кладет прочную основу для дружественного и плодотворного сотрудничества двух великих европейских государств, – сказал он в своей речи 3 сентября 1939 года, в день приезда в Берлин, в рейхсканцелярии, где его встречали Гитлер, Геринг и Риббентроп, – и служит делу всеобщего мира». К тому моменту в Европе третий день шла мировая война.