Великий князь Юрий Всеволодович - [11]

В книге, посвящённой отцу Юрия князю Всеволоду Большое Гнездо, я привёл некоторые косвенные (и, признаюсь, довольно шаткие) соображения в пользу версии о более ранней женитьбе Юрия, случившейся ещё до смерти его матери (92. С. 271–272, прим.). Речь идёт о трактовке так называемого «Суздальского змеевика» — медальона-оберега из яшмы с изображением семи отроков Эфесских на одной стороне и змеевидной фигуры — на другой и благопожелательными надписями, в которых значатся на лицевой стороне имена Георгий и Христина, а на оборотной — Мария и Христина, «в мире же Миослава (?)» «с старейшею дочерью» (119. С. 189–200); амулет этот происходит из суздальского Рождественского собора и ныне хранится в Государственном историческом музее в Москве.

Несмотря на то, что в последних исследованиях надписей «Суздальского змеевика» оспаривается или прямо отвергается его принадлежность княгине Марии «Всеволожей» (76. С. 540–562), я всё же склоняюсь к противоположной, традиционной точке зрения[14]. Но если Мария, упомянутая в надписи, — это Мария «Всеволожая», то кем были другие названные в надписях на медальоне лица? Как мне представляется, речь в этих надписях идёт о четырёх людях: самой Марии Шварновне, заказчице медальона, её сыне Юрии (который, к слову сказать, некоторое время княжил в Суздале, где и хранился амулет), невестке Христине-Миославе (?) и старшей безымянной (только что родившейся?) дочери последней. Подобные обереги защищали прежде всего женщин, в частности рожениц. Но женой кого из сыновей Марии была Христина? Предполагаю, что всё-таки Георгия (Юрия). Если так, то получается, что Христиной-Миославой (?) звали первую, не упомянутую в летописи жену князя, а оберег был заказан лежащей «в немощи» княгиней Марией по случаю рождения её невесткой первого ребёнка, дочери (также не упомянутой в летописи). Если так, то получается, что князь Юрий Всеволодович в первый раз женился не позднее июня 1204 года, в возрасте шестнадцати лет, ещё при жизни матери, и при жизни же матери, то есть не позднее начала марта 1205 года, у него родилась дочь, судьба которой неизвестна (можно думать, что она умерла вскоре после рождения).

Год 1206. Село Ясенево, под Москвой

Из Троицкой летописи

…Ярослав же (сын Всеволода Большое Гнездо. — А. К.) пришёл к отцу своему в Суздаль[15] месяца сентября в 22-й день, на память святого мученика Фоки, и встретили его братья его у Ясенья, и целовали его.

(47. С. 293)

Очевидно, братья встречали Ярослава у самых границ Залесской земли, на пути из Чернигова и Северской земли. Название Ясенье приведено в Троицкой летописи; в Лаврентьевской иначе и, видимо, искажённо: «у Сеянья» (27. Стб. 428). По всей вероятности, это не что иное, как село Ясиновское близ Москвы — нынешнее Ясенево, один из районов столицы. (Предположение это было высказано ещё Н. М. Карамзиным (87. С. 563); село с таким названием упоминается в Духовной грамоте московского князя Ивана Даниловича Калиты XIV века: 10. С. 9.)

Встрече братьев предшествовали весьма драматичные события.

19 июня 1205 года в сражении у польского города Завихвост был убит галицко-волынский князь Роман Мстиславич, вмешавшийся на свою голову в междоусобицу польских князей. После его гибели между русскими князьями началась война за Галич, в которую оказался втянут шестнадцатилетний Ярослав Всеволодович, княживший в Южном Переяславле. Галич не был «отчиной» Романа, он захватил его по праву силы. Дети Романа были совсем ещё малы, и его вдова, боясь преследования, бежала с ними из города. Местное боярство решило передать власть родичам последнего «законного» галицкого князя Владимира Ярославича (умершего ещё в 1198/99 году), на котором и пресеклась династия галицких князей. Речь шла либо о новгород-северском князе Владимире Игоревиче из черниговских Ольговичей (братья Игоревичи были племянниками Владимира Ярославича, сыновьями его сестры — знаменитой Ярославны, воспетой в «Слове о полку Игореве»), либо о сыновьях Всеволода Большое Гнездо, двоюродных братьях того же Владимира Ярославича (матерью которого была княгиня Ольга, дочь Юрия Долгорукого). Галич оказался расколот. Опасаясь безвластия, бояре сделали ставку на разные политические силы как внутри Руси, так и за её пределами. Когда на Галич двинулась объединённая рать черниговских Ольговичей при поддержке нового киевского князя Рюрика Ростиславича (из смоленских князей Ростиславичей, потомков Владимира Мономаха), а с ними ещё и половцы, и «чёрные клобуки», и поляки, — галичане обратились за помощью к венгерскому королю Андрею. Король переправился через Карпаты и заключил договор с поляками о разделе (в будущем) галицких и волынских земель. Ольговичи «убоялись» и подступать к Галичу не посмели. Однако и возвращаться домой не стали, и «устояли» (остановились) «от Галича за два дня». Король тоже вернулся восвояси, но прежде обсудил с галичанами судьбу престола. По соглашению с королём было решено пригласить в Галич Ярослава, сына Всеволода Большое Гнездо (Всеволод в прошлом был союзником отца Андрея, венгерского короля Белы). Посольство за Ярославом было отправлено в Южный Переяславль.