Великий Годден - [21]

Ну что ж, старина Хьюго, не упусти своего шанса. Для начала будет достаточно и «Здравствуй!»

– Здравствуй! – сказал он свое коронное слово, блестяще начав разговор.

– Привет! – Ответа не последовало, и я сделала еще одну попытку:

– Что-то случилось?

– Твоя мама хочет, чтобы кто-нибудь нарвал к ужину фенхеля.

Кто угодно другой добавил бы: «Не хочешь мне помочь?» – но только не Хьюго, и я почувствовала несоразмерное случаю раздражение. Я молчала и ждала. Молчание, казалось, установилось на веки вечные.

– Не хочешь мне помочь? – наконец сподобился выговорить он.

– Конечно. – Я словно наградила собаку за то, что она выполнила команду «Сидеть!».

Хьюго вышел из дома, не удосужившись подождать меня, и я тяжело вздохнула. Мы пошли через низину, он впереди, на боку у него болталась холщовая сумка с ножницами. Прилив кончился, потому мы без труда нашли то, что требовалось, но мои древние шлепанцы вязли в грязи, и с каждым шагом их резиновые ремешки выдергивались из подошв. Наконец я сдалась и разулась.

Притянув к себе большую ветку фенхеля, я ждала, что Хьюго срежет ее.

– Отпусти! – разъярился он. – Нельзя вырывать растение с корнем!

Я знала это, но ножницы-то были у него.

– Ну так дай мне сумку, – миролюбиво попросила я.

Он с отвращением покачал головой, сел на корточки и начал аккуратно срезать стебли.

– Если вырвать растение с корнем, оно больше не вырастет.

– Фенхель растет здесь, сколько я себя помню. А что вообще о нем знаешь ты?

Он посмотрел на меня:

– Калифорния не на Луне. У нас тоже растут всякие растения.

– Извини, что недооценила тебя.

Хьюго фыркнул:

– Не в первый раз. – И мы опять принялись за дело.

Он молчал, то и дело подавая мне сумку, и я укладывала в нее стебли. Работа была нетрудной. Я нашла относительно сухое место и села. Какое-то время мы оба молчали.

– Ты в порядке? – спросил он, не глядя на меня.

Я моргнула. С какой стати он спрашивает об этом?

– А почему я могу быть не в порядке?

– По многим причинам.

– Например?

Он сел, надел ножницы на палец и начал крутить их. На меня он не смотрел, только на ножницы.

– Ну так почему?

– Нипочему. Просто будь осторожна.

Было ясно, что он говорит о Ките. Но я была осторожна. И в любом случае знала о Ките кое-что такое, чего у Хьюго не было возможности узнать. Я знала, как он ведет себя с Мэтти, что он относится к ней несерьезно. Это знали все.

И я знала также, как он смотрит на меня.

16

После того как Кит еще двое суток избегал Мэтти, он появился за завтраком с Гомезом и Мэлом, сел напротив нее и улыбнулся своей фирменной улыбкой. Мэтти дернулась, словно он ее ударил, и я поняла, что под ее ногами, словно кровь, растеклась холодная неуверенность.

Но Кит только начал.

Он медленно, как разминающийся гимнаст, шутил и обхаживал ее. То устанавливал зрительный контакт, то нарушал его, снова привлекал ее взгляд и удерживал, становился на минуту серьезен, смеялся, светился. Под столом тоже что-то происходило. Щеки Мэтти медленно приобрели свой обычный цвет, и она начала забывать о горе последних дней. Я видела, как она расслабляется и успокаивается, раз он снова принадлежит ей.

Что-то вроде этого.

Но в ее глазах оставалась тень сомнения. Я хорошо знала этот ее взгляд: Может, я все это выдумала? И он был ненавистен мне – так жалко она выглядела.

Никто из взрослых не замечал, что происходит, потому что Кит не хотел этого. В присутствии других людей он уделял Мэтти ровно столько внимания, сколько требовалось, чтобы его манипуляции оставались их маленьким секретом. И если эти три слова не вызывают у вас содрогания, значит, вы реагируете на них неправильно.

Они договорились, что после завтрака пойдут гулять, и Кит предложил поставить на берегу палатку Малколма, а Мэтти слушала его с готовностью спаниеля – ведь у них опять все было замечательно.

Мама присоединилась к нам, когда мы пили кофе, и, казалось, была довольна, что за столом царит теплая атмосфера. Они с папой полагали, будто Мэтти и Кит все еще узнают друг друга и ведут себя как влюбленные в старые добрые времена – может, иногда держатся за руки во время прогулок по берегу моря или разговаривают по ночам. На самом-то деле они заходили гораздо дальше, но только если Кит был в подходящем для того настроении. Или когда было так темно, что он мог закрыть глаза и представить, будто на месте Мэтти находится кто-то другой.

Вопрос заключался в том, а кто именно.

Пришел Хьюго и пристроился на конце противоположной скамьи, подобно животному, готовому в любой момент спастись бегством. Я попыталась поймать его взгляд, но он избегал этого, и мне захотелось швырнуть в него вилку. И почему только это волновало меня?

Наконец Мэл встал и сказал, что пойдет и купит газету и не хочет ли кто пойти с ним, но Мэтти и Кит даже не услышали его слов. Мэл провел рукой между ними, словно проверял, не ослепли ли они. Но они не обратили на это внимания.

Хьюго сказал:

– Я пойду, – и вышел из комнаты вслед за Мэлом. Мы впервые увидели, что он стремится к общению.

Я тоже встала, чтобы уйти, но меня остановил умоляющий взгляд папиных больших глаз – такие взгляды бывают только у детенышей панд.