Великий день инков - [66]

Тумаяуа предупредил, что в этой топи могут быть ядовитые змеи. Поэтому пусть каждый помнит об осторожности. Юноша пошел первым, пробуя колом дно.

Змеиные головки раз за разом высовывались из заплесневелой грязи. Олесь, который один из всего отряда ехал на осле, инстинктивно подтянул ноги.

Люди проходили болото, высоко поднимая ноги. Крутояр взглянул на босые ноги своих проводников и со страхом подумал, что дело может закончиться совсем плохо. Лучше бы индейцы сели на коней. После того как отряд оторвался от преследователей, Палех посоветовал идти дальше пешком, чтобы не истощать животных лесной дорогой. Но, к несчастью, болото таит в себе столько неожиданностей. Погружая ноги в высоких кожаных ботинках в вязкую грязь, Крутояр чувствовал под собой твердые жилистые корни и ветки, которые казались ему змеиными телами. "Хоть бы быстрее пройти это проклятое место», — подумал профессор.

Вдруг окружающую тишину разорвал ужасный крик.

Крутояр повернул голову и увидел согнутую фигуру старого Палеха. Его укусила змея. Лицо касика перекосилось от боли.

— Кирилл Трофимович, сюда! — закричал профессор изо всех сил.

Бунч подбежал к нему и стал торопливо доставать хирургические инструменты. Крутояр вынул из патронташа два патрона и высыпал на ладонь порох. Но Тумаяуа быстро приблизился к профессору и, не сказав ни слова, ударил его по ладони. Порох посыпался на траву.

Крутояр удивленно взглянул на молодого индейца. Тот был совершенно спокоен. Его взгляд, холодный и властный, запрещал профессору вмешиваться в спасение старого вожака Палех.

Крутояр, ничего не понимая, посмотрел по сторонам.

— Тумаяуа, — прошептал он помертвелыми губами. — Может, мы еще спасем вождя. Что ты задумал? Бунч только сделает небольшой надрез и зажжет на ране порох. Послушай, Тумаяуа. Что с тобой? Почему ты молчишь?

Но молодой индеец не отвечал. Он не сводил глаз с отца. Палех, опустившись на землю и схватив обеими руками ногу, бессмысленными глазами смотрел на рану. Она словно загипнотизировала его. Касик сидел неподвижно. Он не проявлял ни малейшего желания спастись от ужасной смерти.

— Вы что, обалдели? — закричал Крутояр. Отчаяние прибавило ему решимости. Он готов был бесцеремонно разогнать молодых дикарей и прекратить мучения отца. — Вон отсюда! Палех погибнет Тумаяуа, опомнись!

Профессор снова потянулся к патрону, чтобы достать порох.

И тогда произошло нечто дикое, невероятное. Старший сын вождя Лупу спокойно достал стрелу и положил ее на тетиву лука. Силой оружия забитые индейцы готовы были защищать смерть своего отца.

— Защищать смерть! — прошептал в исступлении Крутояр.

Эти слова погасили в нем все желания. Несмотря на скрюченного вождя, он чуть прошептал:

— Скажи, Тумаяуа, что это значит?

Юноша твердо посмотрел Крутояру в глаза:

— Злой дух Курукира сидит в змеях и ягуарах. Злой дух Курукира вошел в тело моего отца, вождя могущественного племени арекуна. Святой закон племени запрещает спасать укушенного змеей, потому что это принесет всем несчастье. Мы не позволим нарушить волю злого духа Курукиры.

Крутояр взял Бунча за локоть.

— Отведите Олеся подальше от этого места, — сказал он. — Сейчас начнется агония.

Бунч помог Олесю сесть в седло. Парень не сопротивлялся. Он только повернулся к Тумаяуа и бросил на него полный глубокого осуждения взгляд.

Через несколько минут смерть забрала свою жертву. Индейцы окружили вождя и молча склонили головы.

— Надо похоронить тело, — нарушил гнетущую тишину Крутояр. — Нельзя терять время. Ведь мы не уверены, что апиака не бросятся снова в погоню.

— Апиака не пойдут в этот лес, потому что считают его лесом проклятия, — сказал Тумаяуа.

— Все равно надо трогаться.

— Я знаю, сеньор.

— Скажи своим братьям, чтобы они выкопали могилу.

Тумаяуа трудно поднял над переносицей брови, его лицо приняло хищное выражение.

— Закон племени арекуна запрещает хоронить вождя в чужой земле, — сказал он через минуту.

— Но что же делать? — спросил профессор. — Не возвращаться же нам в поселок.

— Не знаю, — преодолевая какие-то внутренние колебания, сказал Тумаяуа.

Крутояр не мог унять в себе нервной дрожи. Неужели индейцы откажутся дальше провожать своих белых друзей? Неужели и верный Тумаяуа предаст их?

Тумаяуа советовался с братьями. Они стояли над неподвижным телом Палеха и горяче что-то доказывали друг другу. Несколько раз старший брат Лупу хватался за лук, словно намереваясь заставить Тумаяуа согласиться с его доводами.

Наконец Тумаяуа подошел к Крутояру и сказал ему, что братья отказываются идти дальше. Они понесут тело отца обратно в поселок. Этого требует обычай племени.

— Значит, вы покинете нас? — спросил профессор. — Вы оставляете своих друзей?..

Тумаяуа опустил голову и чуть слышно сказал:

— Братья вернутся, а я... я иду с вами дальше.

В этот момент он вспомнил тихий голос умирающей Эрнестины: "Ты пойдешь к одноглазому Артуро и передашь ему сигнал". Он будто видел перед собой глубоко запавшие глаза женщины, словно чувствовал на себе дыхание смерти. "Гора Комо... огонь на горе Комо..." неслышно, как клятву, произносили его уста.

Крутояр взял его за локоть.

— Твоим братьям грозит смерть от рук апиака, — сказал он. — Воины Ганкаура нападут на Лупу, как только он выйдет из этого спасительного леса.