Великий день инков - [14]
"Голиаф" осторожно вернул в темноте, минуя выступающий берег. Крутояр почувствовал, как вдруг накренилась палуба. Затем начала клониться все ниже и ниже. Вода ревела под самым бортом, ветки задевали деревянную обшивку суденышка.
— Лево руля! Сильвестр!.. Сильвестр!..
Палуба выровнялась, и ветви растаяли в темноте, будто опустились на дно черной реки. Тяжелая волна ударила теперь от носа. Корабль подпрыгнул вверх и глубоко упал в пропасть.
— Что случилось, капитан? — спросил профессор, судорожно держась за перила.
Никто не отвечал. Капитана уже не было. Крутояр в последний раз бросил подозрительный взгляд в темноту и хотел уже вернуться под тент.
— Простите, сеньор! — услышал вдруг около себя виноватый голос капитана Пабло. — Проклятое баранко. Обвалился берег.
Крутояр заметил далеко над черной полосой леса багрово-желтые всполохи, как будто там, за сельвой, полыхала пожар. Капитан Пабло объяснил, что это действительно пожар. Всё их работа! Проклятые гринго!
— Американцы?
— Да. Компания. Жгут нефть.
— Как... жгут?
— Вывозить ее некуда, так они, чтобы сбить цену, подожгли разработки, — возмущается капитан Пабло. — Третий месяц уже горит. Нашу кровь жгут!
Медленно красные полосы удаляются, гаснут, словно покрываясь пеплом, черная стена встает перед глазами. Безмолвный мрак поглощает берег. Ритмично ворчит мотор. Сокрушенно вздыхает капитан Пабло.
— Сеньор капитан! — профессор придвинулся ближе к капитану. — Мне рассказывали, что в этих краях есть какая-то священная гора Комо. Я не нашел ее на карте.
Гора Комо? О, он слышал о той священной горе. Ее действительно нет ни на одной карте. Это старинное индейское название, идущее от древних инков. Оно передается из поколения в поколение, питает людей надеждой и дает им силы к борьбе.
— Инки? — настораживается профессор.
— Да, древние инки, сеньор Крутояр, — удовлетворенно говорит капитан Пабло. — От них туземцы наших земель унаследовали самые святые обычаи.
— Неужели инки дошли до Верхнего Ориноко, сеньор капитан?
Что Пабло может сказать? Он плохо знает историю. Не ходил в гимназию и даже в глаза не видел столичного университета. Но он слышал, не раз слышал, что в далекие времена эта земля приютила отважнейших инкских воинов. Рассказывают, что сын последнего их вождя Гуаянакапака с несколькими тысячами бойцов и женщин поселился в стране Маноа и основал здесь свое царство. Другие говорят, что сюда отступили отряды инкского рыцаря Амароса.
— Как вы говорите? Амароса?
— Амароса или Амаруса.
— У инков был вождь Тупак-Амару. Не тот ли самый это рыцарь? — спрашивает Крутояр.
Наверное, тот же самый. Капитан Пабло не учился с сеньорами и не знает истории. Он только слышал, что инки проходили этими тропическими чащами, этой забытой богом глушью. Много их могил и священных камней с загадочными надписями есть на берегах Вентуари. Никто не интересуется прошлым несчастной земли.
Крутояр обнял старика за худые плечи.
— Заинтересуются, друг! Каждый камешек обследуют, каждую тропинку освятят добрым словом и уважением!
Капитан Пабло благодарно смотрит на Крутояра. Сам сеньор профессор обнял его. Такой чести еще не доставалось старику за всю его нищенскую жизнь.
— Скажите, капитан, а в ваших местах не случалось авиационной катастрофы?
— Бывало, чего же. Сюда из самой столицы прилетают на охоту, некоторые летают на алмазные россыпи. Кругом лес, сесть трудно, вот и ломают себе головы.
— А вы не слышали об иностранце Ван-Саунгейнлере? Он путешествовал с сыном...
— С сыном?
— Да, их было двое. Самолет упал в сельву. Неизвестно, уцелели ли они. Катастрофа произошла по загадочным причинам.
— Один грузчик на Касикьяре, — объясняет капитан Пабло, — рассказывал мне недавно, что среди индейцев живет какой-то белый. Но сам. Говорят: хороший человек. Лечит краснокожих, мирит их. Особенно любят его дети и старики.
— Где же он живет?
— Кто знает. Последний раз его видели у Рио-Падамо.
И снова в сердце профессора искрится сполох надежды. Он просит рассказать ему, как можно туда добраться — пешком или на лошадях. Пабло раскуривает трубку. Долго молчит. Потом говорит:
— Дорога тяжелая, но с надежным проводником можно пройти через лес и пробиться к порогам. Далее миссионерская тропа — река Вентуари...
— Сеньор капитан! Пойдемте к нам в каюту, покажете мне дорогу на карте.
В маленькой каморке Пабло разворачивает на столе желтую, потертую на сгибах карту.
— Вот начало дороги. Я высажу вас в поселке каучеро, и вы пойдете сельвой. — Он проводит острым пальцем по едва заметной ниточке реки. — Если ничего не случится, завтра вечером мы будем на месте.
У САМСОНОВА РЕШИТЕЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР
Однообразная, мутно-серая гладь Ориноко. На горизонте вздымаются горные хребты. Черная стена сельвы то подходит к самому суденышку, то отодвигается вдаль, будто раскрывает перед ним свои объятия.
Иногда на берегах встречаются поселения, маленькие, почти незаметные в безбрежном океане леса. Это жилища индейцев и нищих каучеро. Одни — на высоких сваях, другие — просто на широких, обширных кронах деревьев, словно гнезда птиц, навеки оторвавшихся от земли, отдавших свое сердце горящем небу.
