Великий Чингис-хан. «Кара Господня» или «человек тысячелетия»? - [99]
Брат Юлиан собрал достоверные сведения о ведении боя, тактике взятия укреплений и городов, о том, что армия монголов потому и была велика, что состояла «из разных языков и народов», часть из которых шла в бой по принуждению. Мы уже сообщали выше, что все это почти слово в слово повторяется у Чжао Хуна, Джувейни. «От границы Туркестана до крайней Сирии… повсюду, где был царь, либо владетель страны, либо управитель города, что встретили его супротивно, он всех их уничтожил с семьями, преемниками, сродниками и чужаками. Так что, где было народу сто тысяч, без преувеличения сотни не осталось» [О составе Великой Ясы, с. 41]. В 1233 г. при взятии Кайфына Субетай объявил: «Этот город долго сопротивлялся, убито и ранено много воинов, поэтому хочу вырезать его весь» [Китайский источник, с. 76]. Это стало правилом.
Если Чингис-хан считал, что он избран Вечным Небом на роль завоевателя мира и выполняет это высшее предназначение, то те, на кого он обрушил мощь своих армий, сочли его бичом божьим, существом, посланным им в наказание, как это ни удивительно, теми же высшими силами[54]. Вера в повеление высших сил, в то, что мы назвали бы «божественным промыслом», давала одним уверенность в победе, других лишала воли к сопротивлению.
Массовый террор деморализовал противника. Ибн-аль-Асир с возмущением рассказывал о необычных случаях проявления страха перед татаро-монголами: «Так, например, рассказывалось, что один человек из них (татар) заехал в деревню или улицу, где находилось много людей, и, не переставая, перебил их одного за другим, и никто не решился поднять руку на этого всадника. Передавали мне, что один из них схватил человека, и так как при татарине не было чем убить его, то он сказал ему: «Положи голову свою на землю и не уходи». Тот и положил голову на землю, а татарин ушел, принес меч и им убил его. Рассказывал мне человек также следующее: был я с семнадцатью другими людьми в пути; подъехал к ним всадник из татар и сказал, чтобы один из них связал другого. Мои товарищи начали делать, что он им приказал. Тогда я сказал им: он один, отчего бы нам не убить его и не убежать.
Они ответили: мы боимся, а я сказал: он ведь хочет убить вас сейчас, так мы лучше убьем его, может быть, Аллах спасет нас. Клянусь Аллахом, ни один из них не решился сделать это. Тогда я взял нож и убил его, а мы убежали и спаслись. Таких примеров много» [Ибн-аль-Асир, с. 42].
Жестокость стала политикой, об этом мы уже говорили. «Во время же войн они убивают всех, кого берут в плен, разве только пожелают сохранить кого-нибудь в качестве рабов» [Путешествия, с. 54]. Селения были покинуты, а земледельцы уходили голые. «Они предают мечу людей независимо от их возраста, положения и пола». «Только археологические раскопки могут во всей неприглядной правдивости дать представление о масштабах общерусского погрома: вымершие столицы княжеств, тысячи сожженных домов, скелеты разрубленных саблями женщин и детей» [Куликовская битва, с. 9]. Смбат Спарапет ехал в 1247 г. в Каракорум. В районе Самарканда записал он в отчете о поездке: «Я видел несколько городов, разрушенных татарами… Я видел некоторые из них за три дня пути и несколько удивительных гор, состоящих из груды костей тех, кого умертвили» [Армянские источники, с. 65]. Другой армянский автор писал: «Они были настолько жестоки, что если бы я обладал самым хорошим красноречием, то не смог бы рассказать те страдания и горести, которые они дали испить полной чашей в Араратской долине, особенно в городе Ани» [там же, с. 44]. И вполне естественный результат: воля к сопротивлению была подавлена или подавлялась, возникла та рабская покорность, о которой столь красноречиво поведал Ибн-аль-Асир. Ведь везде было одно и то же: в Китае, Средней Азии, в Иране и на Кавказе, на Руси и в Восточной Европе.
(Фрик, 1210–1290 гг.) [Армянские источники, с. 10–11].
Вот это и нужно было завоевателям: чтобы ум и чувства покоренных были мертвы. Они добивались этого, и это способствовало их победам. Это создало легенду о том, что в мире никогда не было армии, которая могла бы сравниться с армией татар.
Одним из следствий террора наряду с иными причинами стало массовое предательство, переход на сторону сильного, преданная служба недавнему врагу, что тоже входило в нравственно-психологический фон эпохи и немало помогло незначительным по численности монголам вести за собой или подчинить себе и заставить действовать в своих интересах целые армии, состоящие из представителей покоренных и сдавшихся народов, те «разные языки и народы», которые с не меньшим усердием, чем верные нукеры Чингис-хана, ковали для него победу. Мы видим тангута Сили Цяньбу на стене родного города, осажденного монголами, а пройдет десять лет, и он с усердием станет штурмовать Рязань и Козельск; это факты из «Юань ши» [цз. 122], а не наш домысел. Для Евпатия Коловрата он все равно был «татарин», а для нас нет. Он был в татарской армии, ковал ей победу, спасши лично себя, но презрев муки и судьбы своего народа, который, о чем он мог и не знать тогда, уже был обречен на полную гибель, на исчезновение в качестве самостоятельного этноса.
Эта книга знакомит с жизнью и научной деятельностью видного советского востоковеда, лауреата Ленинской премии — Николая Александровича Невского. Выпускник Петербургского университета, Н. А. Невский почти 15 лет прожил в Японии. Занимаясь этнографией, фольклористикой и диалектологией этой страны, ученый совершал путешествия в отдаленные уголки Японии. Авторы знакомят читателя с этим периодом жизни ученого, рассказывают о его работе в Ленинграде и о создании им новой отрасли востоковедной науки — тангутоведения.
Книга представляет собой научно-популярный очерк, освещающий историю и культуру Тибета с древних времен до наших дней. Привлечен большой фактический материал, обширная литература, в том числе новейшие тибетологические исследования. В очерк вплетен рассказ о трагической судьбе одного из тибетских далай-лам — VI Далай-ламы.
В очерке Е. И. Кычанова предпринята попытка рассказать широкому кругу читателей об исследователях погибшей тангутской культуры, о трудностях, стоявших на их пути, о том, что мы знаем сейчас о тангутах и их государстве.
Автор текста - Порхомовский Виктор Яковлевич.доктор филологических наук, профессор, главный научный сотрудник Института языкознания РАН,профессор ИСАА МГУ Настоящий очерк посвящается столетию со дня рождения выдающегося лингвиста и филолога профессора Энвера Ахмедовича Макаева (28 мая 1916, Москва — 30 марта 2004, Москва). Основу этого очерка составляют впечатления и воспоминания автора о регулярных беседах и дискуссиях с Энвером Ахмедовичем на протяжении более 30 лет. Эти беседы охватывали самые разные темы и проблемы гуманитарной культуры.
«Константин Михайлов в поддевке, с бесчисленным множеством складок кругом талии, мял в руках свой картуз, стоя у порога комнаты. – Так пойдемте, что ли?.. – предложил он. – С четверть часа уж, наверное, прошло, пока я назад ворочался… Лев Николаевич не долго обедает. Я накинул пальто, и мы вышли из хаты. Волнение невольно охватило меня, когда пошли мы, спускаясь с пригорка к пруду, чтобы, миновав его, снова подняться к усадьбе знаменитого писателя…».
Впервые в истории литературы женщина-поэт и прозаик посвятила книгу мужчине-поэту. Светлана Ермолаева писала ее с 1980 года, со дня кончины Владимира Высоцкого и по сей день, 37 лет ежегодной памяти не только по датам рождения и кончины, но в любой день или ночь. Больше половины жизни она посвятила любимому человеку, ее стихи — реквием скорбной памяти, высокой до небес. Ведь Он — Высоцкий, от слова Высоко, и сей час живет в ее сердце. Сны, где Владимир живой и любящий — нескончаемая поэма мистической любви.
Роман о жизни и борьбе Фридриха Энгельса, одного из основоположников марксизма, соратника и друга Карла Маркса. Электронное издание без иллюстраций.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
«Если предложить хорошую цену, капиталисты продадут нам веревку, на которой мы их повесим», «Богатые и жулики – две стороны одной медали», «Интеллигенция – не мозг, а г… нации!», «Мы пойдем другим путем!» – так говорил В.И. Ленин. Хотя после его смерти прошло уже 90 лет, ожесточенные споры о «Вожде мирового пролетариата» и его роли в истории не стихают до сих пор. Ленина проклинают как «тирана и палача», «залившего кровью всю Россию». Его прославляют как гениального политика, отца-основателя СССР и великого пророка, чьи идеи особенно актуальны сегодня: ведь еще сто лет назад он предупреждал и о зверином оскале финансового капитализма, и о бесплодности «экономики по производству денег», этого «самопожирающего монстра», обрекающего мир на глобальные кризисы…И в чем бы ни обвиняли Ленина заклятые враги, даже они вынуждены признать очевидный факт: он был великим политиком, ГЕНИЕМ ВЛАСТИ, оставившим неизгладимый след в истории не только России, но и всего мира!
Ее 34-летнее царствование по праву величают «Золотым веком Российской державы», а ее саму – лучшей из императриц. Победы и свершения Екатерины Великой прославлены в веках, она превратила Россию в самое могущественное государство эпохи – по словам «екатерининских орлов»: «ни одна пушка в Европе без нашего разрешения выстрелить не могла».Но эта книга – не политическая биография гениальной царицы, а история любви несравненной женщины, которая сумела остаться обожаемой и желанной до преклонных лет. Это издание позволит вам заглянуть за парадный фасад дворцов и тронных залов, в личные покои императрицы, чтобы разглядеть под бриллиантовой короной, золотой мантией и царскими регалиями любящую женщину с ее бедами, радостями, роковыми страстями и поисками простого женского счастья…
Уникальная серия о величайших правителях всех времен и народов – настоящих гениях власти, которые меняли ход истории и определяли судьбы мира. Уроки борьбы за власть и секреты их личной жизни. Мастер-класс от гроссмейстеров «игры на мировой шахматной доске»: как пробиться на политический олимп и главное – удержаться на его вершине? Лучшая современная биография одного из крупнейших политиков XX века – Уинстона Черчилля.Потомок древнего рода, он не имел состояния и зарабатывал на жизнь пером, написав больше, чем Вальтер Скотт и Диккенс вместе взятые, и даже – единственный из всех политиков – получил Нобелевскую премию по литературе за свои знаменитые мемуары.
«Русский Петр I хотел сделать нас немцами, а немка Екатерина II – русскими», – писал известный острослов кн. Вяземский. Да, принцесса из захолустного прусского княжества Софья Августа Фредерика Ангальт-Цербская захватила российский престол незаконно, свергнув собственного мужа. Да, она до конца жизни говорила по-русски с сильным акцентом, а ее «безграмотность» вошла в анекдоты (говорят, Екатерина делала по четыре ошибки в слове из трех букв – вместо «еще» писала «исчо»). Да, «доброе сердце» и «душа республиканки» не помешали императрице беспощадно подавить Пугачевский бунт и превратить крепостных крестьян фактически в рабов.