Великий Аттрактор - [43]

– Не хочу. Тебе нужнее.

Я пью сама, не считая нужным уговаривать этого упрямого ниггера. До базы остаётся около десятка километров. Неожиданно Джек начинает сдавленно смеяться.

– Что?

– Просто вспомнил. Ты рассказывала, как в детстве вы ходили в зоопарк.

– Да, иногда в приюте нам устраивали такие развлечения.

– И там, в зоопарке, был мужик, который фотографировал за деньги. Он таскал обезьяну на плече…

– Хочешь сделать совместное сэлфи? – смеюсь я.

– Лучше твоя мартышка тебе споёт, – отвечает Джек и, не дожидаясь моего одобрения, начинает петь, добавляя в голос наигранной хрипотцы:

Вижу зелень крон,

Куст роз густой.

Они цветут для нас тобой.

И я думаю вдруг: как хорош этот мир…

Вижу синь небес

Там облака

Днём пенье птиц. В ночи – сверчка.

И я думаю вдруг: как хорош этот мир…

Внезапно он замолкает.

– Забыл слова? – издевательски спрашиваю я.

– Я хотел сказать, что у тебя отвратительный упрямый характер, моя девочка…

– Ты это уже говорил.

– И я бросаю тебя…

– Перестань.

– Прости, что так вышло. Но дальше… Ты сама… – произносит он и замолкает, так и оставшись лежать на песке с запрокинутой головой.

Я бросаюсь к нему, но пульс на шее уже не прощупывается. Попытки завести сердце ни к чему не приводят. Я раздосадовано в последний раз бью в грудь напарника:

– Сука! Всё-таки ты сделал это… Сука…

На глаза наворачиваются слёзы, и в этот раз я не пытаюсь их сдержать, как обычно. Что-то внутри позволяет мне сейчас плакать. Какое-то время я сижу рядом, прижав к себе колени руками, и смотрю в пустоту. Солнце начинает опускаться к горизонту. Нужно собраться и идти, чтобы добраться до базы до темноты.

Я поднимаюсь и, пройдя сотню метров, всё-таки оборачиваюсь к бархану, за которым по-прежнему лежит неподвижное тело.

– Hit the road, Jack…

* * *

6:42. Я просыпаюсь. Чувствую, что физически полностью отдохнула, но так и не смогла избавиться от надоедливых эмоций. Тревожность постепенно нарастает вместе с чувством голода. Я готовлю себе большой кофе с сахаром и молоком и наполняю ванну.

6:57. Я пью кофе, лёжа в горячей воде и пушистой ароматной мыльной пене. Почему не бодрящий душ? Почему не зелёный чай? Была ли у меня свобода воли, чтобы сделать всё так, как обычно? Или, наоборот, для того, чтобы всё изменить? Или все мои действия просто определены моим внутренним состоянием, которое я не могу проанализировать?

– Чтобы на это сказала ты, сестрёнка?

И чтобы на это сказал Сартр? И почему я вообще обо всём этом сейчас думаю? Скоро я буду разговаривать с воображаемыми друзьями. Я превращаюсь в шизофреничку? Определённо, я контролирую себя намного хуже, чем обычно. Может, всё дело просто в случайных событиях, которые меняют привычный уклад? Как, например, случайно услышанный шум драки за дверью…

Или стук в дверь… Кто-то действительно стучит в дверь, и это возвращает меня к реальности. Странно, я уже заранее знаю, кто это, но всё равно спрашиваю:

– Кто?!

– Это я, – слышу я в ответ из-за двери голос Жан-Пьера.

– Ну, заходи! – подчёркнуто непринуждённо отвечаю я, стараясь скрыть внезапно нахлынувшую радость.

– Не запираешь дверь?

– Кого мне бояться?

– Действительно…– Жан-Пьер идёт на голос и, свернув за стенку, оказывается прямо передо мной, – О! У тебя ванна не отгорожена дверью?!

– Я тоже рада тебя видеть, – улыбаюсь я, – Теперь, если ты не против, конечно, иди на кухню и налей нам ещё по чашечке кофе.

– Я… Не против, – неловко ретируется француз.

– Ты рассказывай пока… Где пропадал? – спрашиваю я, включая душ и смывая с себя мыло.

– Это совершенно безумная история. Ты убьёшь меня, если узнаешь…– весело отвечает Жан-Пьер.

– Правда? – перекрикиваю я шум воды.

– Да… Всё дело в моём журналистском инстинкте. Никогда не мог избавиться от желания, совать свой нос в чужие дела.

– Продолжай…

– Не скрою, ты произвела на меня большое впечатление. Я был очень заинтригован. И хотя ты категорически была не согласна давать мне интервью… Я всё равно не смог отказать себе в удовлетворении любопытства…

– И что же? – выхожу я к французу в махровом халате, на ходу наматывая полотенце на голову.

– Я навёл о тебе справки, – отвечает Жан-Пьер, глядя на меня и отпивая кофе.

– Как это всё…

– По-журнашлюшески?

– Именно, – я сажусь за стол напротив француза, – И что же ты накопал в моём грязном белье?

– Отнесись с уважением к моему тяжкому труду, – отвечает Жан-Пьер, – Мне пришлось неслабо помотаться по разным архивам, переворошить и сопоставить десятки документов, напрячь своих знакомых хакеров и даже немного нарушить закон.

– Я восхищена, – саркастично отвечаю я.

– Я тоже. Твоей биографией. Ливия, Сомали, Ирак, Сирия… Каждый раз дерзкие операции в тылу противника в составе небольших мобильных групп. Но меня интересовали не твои подвиги, а твоё более раннее прошлое, – он сделал паузу и внимательно посмотрел на меня, – Ты говорила о своей сестре…

– Ты смог что-то выяснить? Говори.

– Не много. Ты ведь не помнишь, откуда точно тебя привезли в приют… А я это выяснил. Потом потратил почти сотню евро на практически безнадёжные международные звонки по старому телефонному справочнику. Нашёл какую-то древнюю бабку и, сказавшись родственником её соседей, выяснил, что на их улице какое-то время жили девочки-близняшки, – Жан-Пьер вынимает из кармана смартфон и, открыв на нём карту, показывает мне, – Вот адрес.