В автобусе было жарко и душно, стоящий в проходе народ нависал над сидящими, дорога была не слишком ровной, и всех качало из стороны в сторону. Однако для Славы и Андрея, как и для большинства советских, а впоследствии русских людей это было привычно. Несколько раздражали только монотонная безостановочность движения да мелькание деревьев за окном.
Между друзьями происходил важный разговор о высоких материях — дело в том, что Слава был начинающим писателем, а Андрей — его читателем и критиком.
— Слушай, я не понимаю, что с тобой происходит, — говорил Андрей. — Раньше у тебя все было ясно: космонавты, ракеты, инопланетяне… А теперь пошла какая-то сказка сплошная. Замки, волшебники, рыцари… Ты в детство впал, что ли?
— Сам ты впал. Это же «фэнтези», самый сейчас модный жанр. Ты вон по прилавкам посмотри.
— Ну, не знаю. Но ты бы хоть писал про людей. А то у тебя еще куча каких-то непонятных.
— Кто, например?
— Скажем, эльфы. Я так помню, это из «Дюймовочки» — вроде маленьких человечков с крылышками. А у тебя получается что-то другое.
— Вспомнил, тоже — «Дюймовочку»! Тут не в размерах дело. Эльфы — это прекрасные и светлые существа.
— Ты уверен? Ну ладно, а тролли кто такие?
— Это такие злые и страшные, вроде чертей.
— А гоблины?
— Гоблины тоже страшные, но не обязательно злые. И еще они любят эль.
— Что за эль?
— Ну, это такое старинное английское пиво.
— Так бы и сказал.
— Они его сами варят. Это хорошо у Саймака описано.
— В общем, команда самогонщиков.
— С кем я связался! — всплеснул руками Слава. — С каким отсталым человеком!
— Может, я и отстал — тогда мне лучше видно, куда тебя заносит.
— Тебе Толкина читать надо.
— Ну видал я твоего Толкина за пятьсот рэ. Подумал и купил детективчик за полтинник.
— Куда мы идем!
— Ладно, ладно. Ты вот мне скажи: Толкин твой — англичанин?
— Ну.
— Ну и остальные тоже иностранцы. Они по своим народным сказкам и пишут. А ты с какой стати это делаешь? У нас и своей нечисти достаточно. И сказок своих полно.
— Что ж мне, про Бабу Ягу писать? Похоже, это ты в детство впал. Не смеши. Наши сказки слишком глупые.
— Эх ты, Слава КПСС!
— Молчи уж, Андрей Первозванный!
После этого обмена обзывательствами беседа могла бы принять неконструктивный характер с непредсказуемыми последствиями, но в этот момент автобус неуклюже вырулил и остановился.
Пансионат «Зеленый дол» производил дикое впечатление. В первую минуту могло показаться, что некая волшебная сила выдернула современный многоэтажный дом из района московских новостроек, перенесла его по воздуху и поставила здесь, прямо в чистом поле. Метрах в двухстах темнел лес.
В вестибюле было довольно красиво. Помимо прочего, там стояли четыре игральных автомата, один из которых даже работал. Выстояв очередь, друзья получили ключи и поднялись на лифте в свою комнату. Комната представляла собой вполне комфортабельный гостиничный номер. За стеной раздавался шум: похоже, туда въехала семья с маленьким ребенком.
— Едешь на природу, а попадаешь опять в муравейник, недовольно проворчал Слава.
— Зато кормят на убой, — сказал Андрей.
— Только и разницы, — кивнул Слава и завалился с ногами на кровать. За окном ярко светило солнце, и ничего не хотелось делать.
В лес они вышли только во второй половине дня. Но и здесь было довольно людно.
— Тоже мне лес! Тут, наверное, и нет ничего — все вытоптали.
— Надо просто пройти глубже.
— А назад-то вернемся? Заведешь, как Сусанин.
— Да разве здесь заблудишься?
Самоуверенность Андрея в какой-то степени оправдала себя: где-то в чащобе они наткнулись на потрясающий малинник и там затормозили надолго. Слава сказал, что это он наколдовал и стал излагать Андрею теорию заклинаний по новейшим западным источникам. Андрей не слушал. Малину он собирал преимущественно в рот. В лесу пели птицы.
Слава первым заметил, что стало темнеть. Это его несколько удивило. Он посмотрел на часы: секундная стрелка была неподвижна.
— Эй, сколько на твоих? — крикнул он Андрею.
Тот чертыхнулся:
— Батарейки сели.
— А мои встали.
— Значит, мы без времени. Может, будем обратно выбираться?
— Ну, пошли.
Андрей уверенно зашагал вперед, Слава шел сзади. Его вдруг охватило неприятное чувство: не могли они столько времени провести у малинника, что-то не так. «Нет, слишком богатое у меня воображение», — одернул он себя. Андрей остановился.
— Так. Где-то здесь мы свернули с тропинки. Справа было корявое дерево — вот оно, а слева было видно ЛЭП… Что-то не видно.
— Да стемнело уже. И елки загораживают.
— Не помню я этих елок.
— Так, может, не здесь?
— Да здесь, вот же дерево. Черт! Ладно, на тропинку вышли, ну и потопали.
Топали они не меньше часа. Под конец уже и Андрею стало не по себе. Порой ему казалось, что кто-то недобрый наблюдает за ними из-за деревьев. Раз или два он слышал, как хрустели ветки где-то в стороне, что-то пыхтело. Было уже совсем темно — может быть, виноваты в этом были тучи, наползающие на небо — когда друзья опять оказались у корявого дерева.
Слава охнул. Андрей выругался. В ответ ему вдруг раздался низкий утробный хохот, переходящий в глухое ворчание. В кустах захрустело, на мгновение показалась большая туша неясных очертаний, и снова все замерло и затихло.
