Великие завоевания варваров. Падение Рима и рождение Европы - [64]

.

Они были не менее значительными и для самих мигрантов, среди которых в ходе переселения как зарождались новые политические союзы, так и появлялись совершенно новые племена. Римские источники, разумеется, в основном описывают жестокость и насилие, принесенные на римскую землю, – разграбление городов, набеги на них и на побережье Черного моря, выживание со своих территорий народов вроде карпов. Однако, даже когда местное население было покорено, начался новый, временами не менее жестокий процесс – пришельцы начали устанавливать новый политический порядок между собой. Римские источники, датируемые приблизительно 300 годом, в частности, рассказывают о соперничестве между группами иммигрантов, поселившихся в Дакии[150]. Одним из результатов этого процесса, вероятно, стало объединение тервингов, в котором, как мы видели в прошлой главе, ряд королей подчинялся правящему «судье». У меня есть подозрение, что эти короли были потомками вождей изначально отдельных групп мигрантов, которые со временем (не важно, по каким причинам и какими путями) приняли главенство правящей династии тервингов. Упрощенное представление Иордана о переселении целого народа с побережья Балтийского моря к Черному не может передать всей сложности этого многоуровневого процесса.

Разумеется, многое о переселении народов во II и III веках н. э. так и останется неизвестным. Вне всякого сомнения, имели место полноценные потоки миграции, а не просто отдельные вспышки, представленные в модели «гипотеза вторжения», и военные действия, особенно на ранних стадиях, действительно велись в том числе небольшими отрядами. Однако для того, чтобы достичь куда более смелых целей, требовались куда более серьезные силы, которые также оставили след в письменных источниках, – например, масштабная аннексия земель и серьезные битвы с Римской империей. Тот факт, что миграционные потоки в некоторых случаях характеризовались сохранением и передачей новым поколениям лингвистических и культурных особенностей, указывает на то, что отдельные крупные группы состояли не только из мужчин, но и женщин и детей. Таким образом, этот процесс отдельными чертами напоминает старую гипотезу вторжения, особенно если учесть долгосрочное господство готов в Причерноморье. Их прибытие и агрессия повлекли за собой уход из этих земель местного населения – и таких переселенцев было далеко не мало. Процесс покорения германцами побережья Черного моря, таким образом, не так прост, как гипотеза вторжения, и не столь стерилен, как переселение элиты; скорее он балансирует между ними. Вероятно, его можно было бы рассматривать как модифицированную модель гипотезы вторжения, в соответствии с которой мигранты переселяются потоком, набирающим мощь со временем, а не сразу, и большая часть местного населения остается на своих землях, в то время как большие и смешанные группы мигрантов быстро утверждают политическое господство в регионе.

Однако это лишь промежуточное заключение. Нам нужно поставить перед собой новые вопросы, если мы хотим получить более-менее полную картину происходящего. Почему эти миграционные потоки начались именно в тот период, почему они все неизменно вели к римской границе? Вывод о том, что в них нередко участвовали смешанные группы населения, приводит нас к еще одному вопросу чрезвычайной важности.

Некоторые современные миграционные потоки действительно состоят из больших смешанных групп – в особенности если преобладают политические мотивы. Однако они принимают форму неорганизованного притока беженцев, не имеющих ни политического лидера, ни точного направления. Прежде чем мы сможем наконец сделать вывод о том, что мигрировали крупные, смешанные и, главное, организованные группы, необходимо ответить на «разумное» утверждение о том, что экспансия в основном проводилась военными отрядами, состоявшими исключительно из мужчин. Была ли у германцев веская причина включать в состав миграционных групп женщин и детей, если речь шла об установлении господства в новых землях?

Внутренние и внешние периферии

Направление миграционного потока – в широком смысле к границе Римской империи, но с куда большим размахом на востоке, учитывая, сколько земель захватили мигранты, – начинает обретать смысл, когда мы рассматриваем его с точки зрения двух факторов, играющих главную роль в современных миграционных потоках: «информационные поля» и общий контекст, создаваемый политическими структурами. Информационное поле, оперирующее на западе, не требует дополнительных комментариев, поскольку алеманны прошли до Декуматских полей не такой уж большой путь. Мы можем принять на веру, что они знали заранее или смогли очень быстро определить точное место своего назначения. Однако куда более грандиозные расстояния, преодоленные восточными германцами, нуждаются в объяснении. Что мигранты на самом деле знали о Северном Понте?

Самый прямой путь от регионов распространения вельбарской и пшеворской культур в Центральной и Северной Польше к Черному морю идет по внешней стороне Карпат и долинам верхней Вислы и Днестра. Как мы видели, череда вельбарских кладбищ соответствующего периода указывает на то, что германцы выбрали именно его. Это не просто один из естественных путей в центре Восточной Европы – на протяжении нескольких веков до и после рождения Христа он был весьма популярен, и движение на нем не прекращалось. Это одна из двух центральных ветвей Янтарного пути, соединявшего Средиземноморье с богатыми янтарем побережьями Балтийского моря. Как уже упоминалось выше, затвердевшая смола затонувших деревьев ценилась весьма высоко в Средиземноморье и была одним из самых востребованных товаров на экспорт в Древней Германии. Следовательно, купцы регулярно проходили по будущему маршруту миграции готов, и отдельные носители вельбарской культуры активно участвовали в торговле, сооружая и поддерживая в должном состоянии сложные системы деревянных мостов, дамб и дорог близ Балтийского моря