Великие герои Эллады. Ясон. Орфей - [23]

Зятем достойным бы стал, как Фриксидов отец!»

Но не подал седовласый правитель и виду,

Что в гинекее есть дочь, что прекрасна собой.

Вслух же сказал с хитрецой властелин эолиду:

«Шкуру возьмёте вы – я не страдаю алчбой!»

330

«Я не желаю, Ээт, получить шкуру даром,

Подвиг свершить за руно золотое готов!»

«Славно, что видишь добро ты в правителе старом,

Этим трудом укрепишь мой ослабленный кров!

Юноша, я уничтожил в стране скотокрадство,

Мною жестоко казнён был последний пират,

Только при мне колхияне узрели богатство,

Люди стремятся сюда, словно к морю Евфрат.

331

Счастье в торговле приносит нам шкура барана:

Из самых дальних окраин спешат к нам купцы!

Овен златой для Колхиды ценней талисмана,

Не понимать это могут, Ясон, лишь глупцы!

Нам без руна оставаться довольно опасно —

Слухи о слабой стране облетят белый свет!

Что мне заменит руно? – он спросил громогласно. —

Поле Ареса!» – продолжил с ухмылкой Ээт.

332

«Чем, властелин, примечательно поле Зевсида[143],

Там схоронил все трофеи свирепый Арес?» —

Царь улыбнулся в ответ на вопрос эолида:

«Надо вспахать и засеять без лишних словес!

Нет на Кавказе героя, чтоб выполнил это —

Там каменистая почва, одни валуны!»

«Хоть я – не пахарь, но сделаю всё для Ээта,

Только ярмо, острый плуг и быки мне нужны!»

333

«Я предоставлю быков, но свирепого нрава,

Будут на поле с утра и ярмо, и соха!

Если окажешься слаб, то наступит расправа —

В поле оставишь валяться свои потроха!»

«Жди меня завтра на поле, властитель Колхиды,

И не забудь мне доставить туда семена —

Данное слово привыкли держать эолиды!

Мы покидаем дворец твой для крепкого сна!»

334

В думах глубоких покинули пир мореходы,

Аргос Ясону сказал: «У царя были зря!

Завтра начнутся на поле Ареса невзгоды —

План уничтожить всех нас точно есть у царя!

Многих соседей мой предок оставил без флота,

Чтоб безраздельно на море мог властвовать он,

В умных речах властелина – одна «позолота»,

Выход искать из ловушки нам надо, Ясон!»

335

«Аргос, скажи мне, а что за быки у Ээта?»

«Сделан был деду богами подарок такой:

Ноги до «бабок»[144] у них медно-красного цвета,

Пламень из пасти огромной и нрав бунтовской.

Их никогда не впрягали в плуги, предводитель,

Это, наверное, сделать мог только Алкид!

Хочет тебя погубить колхиян повелитель —

Поле Ареса – площадка из каменных плит!»

336

Грустно взглянул на закат предводитель похода:

«Ждут меня там те, кто жизни свободной родней…

Чист горизонт, значит, будет хорошей погода…

Кажется, утро всегда вечеров мудреней?»

Молча отряд аргонавтов вернулся к стоянке,

Где обсудили с другими свой завтрашний день.

А предводитель подумал о той колхиянке,

Скрывшейся в царских покоях, как в чаще олень.

337

Думать о деве мешало друзей обсужденье,

Он перешёл на корабль, чтоб побыть в тишине.

Вдруг белый голубь нашёл у Ясона спасенье,

Коршун в погоне разбился на крепком бревне.

Мопс[145], видя это, изрёк: «Неплохая примета,

Нам Афродита[146] удачу послала с небес!

В прах разобьются коварные планы Ээта —

Будет доволен забавой жестокий Арес!»

338

Стал небосвод над Эвксином[147] подобен пиропу,

Западный ветер игриво шуршал тростником,

Аргос[148] сказал: «В темноте навещу Халкиопу[149],

Может, расскажет, как сладить с могучим быком?»

«Друг мой, она будет рада присутствию чада —

Смело иди к ней в покои, но только один!

Жертвы пока принести Афродите мне надо,

Чтоб не позорить отцовских печальных седин…»

Магическая ночь

339

Слово сказав, удалился Ясон от галеры,

Чтоб принести Афродите цветы в тишине,

Он замечал потемненье Зевесовой сферы

И размышлял о Медее, быках и руне…

Тёмная ночь опускалась в предгорье Кавказа,

Месяц сиял, как Гермеса[150] начищенный меч,

В море на волнах сверкали осколки алмаза,

У воспылавших костров тихо слышалась речь:

340

«Скверно идти на быков без какой-то идеи,

Только в Элладе доверились юным сынам…

Братья, смотрите скорей на фигуру Аргеи[151]! —

Грозная Гера во тьме улыбается нам!

Мы не позволим Ээту обидеть Ясона,

Без размышления с колхами ввяжемся в бой,

Власти жестокой лишим внука Гипериона[152],

Нас не погубит волшебник своей ворожбой!»

341

Камни со склона посыпались вниз на тропинку,

Вынули вмиг аргонавты из ножен мечи,

Каждый из них был готов в темноте к поединку,

Но это Аргос сверкнул им улыбкой в ночи:

«Был я случайно под окнами грозного деда,

Сыну велел сжечь «Арго» вместе с нами, злодей!

Слышал, согласьем у них завершилась беседа,

Я и не думал, что жил средь коварных людей!

342

Я незаметно прокрался к покоям девичьим,

Мать и Медея вели меж собой разговор.

Хоть не страдают они обе к нам безразличьем,

Но почему-то о травах глаголили вздор.

Мать умоляла помочь мореходам Эллады —

Их погубив, царь убъёт и её сыновей!

Всех четверых уничтожит Ээт без пощады,

Он нас назвал недостойными царских кровей!

343

«Я прекословить отцу не могу, Халкиопа[153]! —

Он беспощаден, как солнце! – сказала сестра. —

Но не узрит царь покорности гелиотропа —

Всем невиновным помочь – время есть до утра!

Дам чужеземцу я мазь: в ней чешуйки дракона,

Слёзы мои, горный воск и отвары корней,

Кровь Прометея, мной взятая с горного склона —

Мазью себя натерев, станет воин сильней.

344

Только найти бы гонца, кто подскажет атлету,

Чтоб в храм Гекаты пришёл он на встречу со мной,