Великая война. 1914–1918 - [67]

Но фон Франсуа, чье упрямство подчас принимало форму сознательного неповиновения, нарушил последовательное исполнение плана, согласно которому его 1-й корпус, а также 17 и 20-й корпуса должны были последовательно вступить в бой с флангами Самсонова. Заявив, что ожидает прибытия артиллерии по железной дороге, фон Франсуа медлил с наступлением 25 августа и весь следующий день. Прибывший Людендорф быстро привел его в чувство, но демарш Франсуа имел неожиданные последствия — более чем благоприятные. Не встретив сопротивления, Самсонов двинул центр своей армии вперед, по направлению к Висле (он намеревался прижать немцев), и… подставил растянутые фланги как Франсуа, который теперь находился к югу от него, так и Макензену с Шольцем — их корпуса, 17 и 20-й, приближались с севера. Стало быть, 27 августа Франсуа перестал упрямиться и начал наступление. Самсонов, не обращая внимания на угрозу с тыла, тоже двигался вперед. 28 августа его авангард разгромил разрозненные немецкие части, встретившиеся на пути, и прорвался на открытую местность. Впереди была Висла. У обычно бесстрастного Людендорфа случился нервный срыв. Немного придя в себя, он приказал Франсуа немедленно отправить дивизию на помощь разбитым подразделениям. Строптивый командир 1-го корпуса снова проявил самостоятельность. Приказ Франсуа не выполнил, а максимально быстро двинул все свои батальоны на восток. Безусловно, это были слишком малые силы по сравнению с армией Самсонова, перемещавшейся разными путями на запад, но утром 29 августа передовые отряды русской пехоты подошли к Вилленбергу — городу, расположенному недалеко от их собственной границы, и столкнулись с немецкими войсками, двигавшимися навстречу. Это были части 17-го корпуса Макензена, участвовавшие в боях к югу от Мазурских озер и весь предыдущий день наступавшие в южном направлении. Когда 151-я эрмландская пехотная дивизия 1-го корпуса и 5-я гусарская дивизия 17-го корпуса под командованием Блюхера соединились, клещи сомкнулись. Это означало, что Самсонов окружен[266].

Бои в котле были характерной особенностью сражений Второй мировой, особенно на востоке, где в 1941 году части вермахта раз за разом окружали сотни тысяч русских, но в ходе Первой мировой войны добиться этого не удавалось почти никогда. Именно поэтому Танненбергская кампания — так Гинденбург решил назвать сражение в память о поражении, которое на этом месте потерпели тевтонские рыцари от славян, — была особенной. Только пленными немцы взяли 92.000 человек, а убитыми и ранеными русские потеряли 50.000. Потери самих немцев, во много раз меньшие, чем на Западном фронте, были не особенно велики по меркам будущих сражений. В Германии победу в Танненбергской кампании посчитали выдающейся. Она не только спасла сердце Восточной Пруссии от оккупации, но и предотвратила угрозу наступления в промышленно развитую Силезию и на Берлин[267]. Немецкие пропагандисты теперь все чаще называли русских варварами — совершенно незаслуженно, поскольку командиры царской армии, многие из которых были балтийскими немцами, имевшими родственников в Восточной Пруссии, поддерживали дисциплину и не позволяли вольностей своим солдатам. Словом, Танненберг посчитали спасением Германии и праздновали повсеместно. После войны знамена полков, участвовавших в этой битве, были выставлены в величественном одноименном мемориале, стилизованном под Стоунхендж. Здесь же в 1934 году с президентскими почестями похоронили Гинденбурга. В 1945-м, когда русские снова появились в Восточной Пруссии, мемориал был разрушен, а памятник рейхспрезиденту взорван. Сейчас знамена полков, сражавшихся при Танненберге, вывешены в Гамбургской кадетской школе, а прах Пауля фон Гинденбурга перезахоронен в замке Гогенцоллернов, где погребены члены императорской фамилии.

Военное значение Танненберга намного серьезнее, чем символическое. Одержанная победа заставила немцев пересмотреть стратегический план. До этого перед ними стояла задача всеми силами удерживать фронт на востоке, в то время как на западе они рассчитывали на триумф. После Танненберга все изменилось — угроза катастрофы на востоке была устранена, а вот на западе победа ускользала.

Русских разгром при Танненберге на какое-то время обескуражил. Самсонов был буквально раздавлен сознанием разразившейся катастрофы. Ему самому чудом удалось избежать гибели и вырваться из окружения. Пережить позор он не смог. Самсонов все время говорил своим офицерам: «Император верил мне. Как же я смогу посмотреть ему в лицо после такого несчастья?»[268] Улучив момент, когда его оставили одного, генерал Самсонов застрелился. Это была легкая смерть по сравнению с той, которая ждала многих его солдат, умиравших в прусских лесах от ран, не получавших никакой помощи и оставшихся неизвестными. Их кости лежат там и сегодня, а сообщения об их гибели родственники получали после того, как исчезала всякая надежда найти их живыми. Танненберг стал началом долгой агонии царской армии, которая закончилась ее полным крахом в 1917 году.

Тем не менее, несмотря на спорность решений командования царской армии и то, что применяемые им при боевых действиях средства подчас оставляли желать много лучшего, русские сохранили способность восстанавливать свою боеспособность — они неоднократно это доказывали в кампаниях 1915 и 1916 годов. События 1914-го потребовали от них продемонстрировать это качество очень быстро. Да, Самсонов был разгромлен, но Ренненкампф не желал соглашаться с тем, что Танненберг стал катастрофой. Когда Гинденбург обрушился на него всей мощью 8-й армии, к тому же усиленной двумя корпусами — 9-м и резервным гвардейским, Ренненкампф блестяще организовал маневр своих войск. На этот раз численное превосходство было на стороне немцев, хотя к русским подошла из тыла 10-я армия. 1-я армия — цель Гинденбурга — насчитывала всего девять дивизий, а у немцев их было 18. Тем не менее в сражении у Мазурских озер, которое началось 7 сентября — в тот же день, что и битва на Марне, Ренненкампф отбил все атаки, и попытки Гинденбурга окружить его соединения успехом не увенчались. Франсуа, руководивший первым этапом немецкого наступления, сумел отрезать часть армии противника в Лётцене, в самом сердце озерного края. Ренненкампф отступал, но отступал с боями через озера и выше, при необходимости перебрасывая силы с фланга на фланг. 13 сентября ему пришлось, выводя из-под удара всю свою армию, пересечь российскую границу… Но меньше чем через две недели, 25 сентября, воспользовавшись паузой в боях, Ренненкампф сумел организовать контрнаступление силами своей и 10-й армии — она тоже пошла вперед. Русские смогли выбить немцев с их позиций и вернуть большую часть потерянной территории, а на некоторых участках выйти на рубежи у реки Ангерап, достигнутые в результате августовского наступления.