Великая война. 1914–1918 - [66]
Как бы то ни было, 23 августа они прибыли в расположение 8-й армии. Днем раньше ее штаб переместился из Мариенбурга, древнего командорства тевтонских рыцарей, в Растенбург, где в будущем разместит свое «Волчье логово» Адольф Гитлер. Гинденбург полагал, что инициатива должны исходить от Людендорфа. 24 августа оба генерала выехали на передовую. Они намеревались переговорить с Шольцем — командиром 20-го корпуса, противостоящего 2-й армии Самсонова, которая после длинного флангового марша подошла вплотную, но в сражение пока не вступала. Шольц, ожидая атаки крупных сил противника, нервничал. Он сомневался, что его подразделения смогут выдержать натиск, и хотел отступить. Людендорф был непреклонен — позиции следует удерживать. Подкрепление будет, но отступать нельзя. 20-й корпус должен сражаться.
Помощь действительно уже шла, но расторопными оказались не Гинденбург с Людендорфом, а смещенный Притвиц. Он оправился от шока после сражения при Гумбиннене, понял, что фон Франсуа, несмотря на огромные потери — 8000 человек убитыми, остановил Ренненкампфа и, таким образом, высвободились силы, которые можно использовать на другом участке. Многолетние штабные игры (часть из них проводил лично Шлифен) научили поколение офицеров, к которому принадлежал Притвиц, что самая эффективная стратегия защиты границы Восточной Пруссии заключается в том, чтобы разбить русскую армию по одну сторону озер, затем перебросить по проходящей с севера на юг железнодорожной ветке войска на другую сторону и повторить маневр там. Проявив завидное хладнокровие и прислушавшись к совету Макса Хоффмана — своего начальника штаба, Притвиц решил, что Ренненкампфа на самом деле можно считать разбитым или по крайнем мере остановленным, и еще до прибытия Гинденбурга начал перебрасывать 1 и 17-й корпуса на юг — навстречу армии Самсонова. Таким образом, Людендорфу не пришлось разрабатывать план действий, хотя он уже пришел к тем же выводам, что и Притвиц, а оставалось лишь одобрить тот, который исполнялся.
Что касается русских, Ренненкампф, конечно, понял, что немцы отводят войска, но предположил, что они отступают к Кёнигсбергу — крепости на побережье Балтики. О том, что они уходят в спешке, погрузив пехоту в железнодорожные вагоны и оставляя, чтобы удерживать бывшие позиции фон Франсуа, только кавалерию и местный ландвер, он не догадывался. Русский военачальник считал, что ему предстоит длительная осада Кёнигсберга, и поэтому попросил усиление — пехоту и тяжелую артиллерию. Формирование подкреплений требовало времени. В том, что касается немедленных действий, они с Жилинским в штабе Северо-Западного фронта пришли к заключению, что ситуацию разрешит Самсонов, который сейчас пробивается навстречу немцам южнее озер. Он отрежет противнику пути отхода через низовья Вислы. Чтобы гарантировать окружение немцев, Самсонову нужно отдать приказ отвести левый фланг еще дальше от частей 1-й армии, кавалерия которой тем временем медленно продвигалась вперед[263].
Сам Ренненкампф передавал свои приказы войскам по радио и также посылал сообщения о готовящейся осаде Кёнигсберга. Это было очень опасно и стало одной из легенд Танненбергской кампании — так позже назвали этот ряд сражений. Больше всего шокирует то, что радисты штабов Ренненкампфа и Самсонова открытым текстом передавали сведения о передвижении своих армий и их намерениях. Конечно, перехватив их, немцы наносили сокрушительные удары. Впоследствии историки много об этом писали, но на деле все не так просто. Да, русские часто передавали сообщения открытым текстом, но этим грешили и немцы. Причиной небрежности в царской армии была не обломовская лень, а элементарный недостаток кодовых книг. В соединениях кайзера проблема заключалась в нехватке времени. Немецкие радисты спешили и часто передавали незакодированные сообщения, рассчитывая на то, что русские их пропустят, — точно так же, как их собственные операторы не успевали «выловить» многие радиограммы противника[264]. Кроме того, не хватало переводчиков. Таким образом, в 1914 году эфир Восточной Пруссии часто был заполнен сообщениями, из которых ни один из противников не мог извлечь пользу.
Тем не менее утром 25 августа Гинденбургу улыбнулась удача. Перед самым отъездом из штаба 8-й армии генералу передали расшифровку полного текста приказа по 1-й армии русских о наступлении и дальнейшей осаде Кёнигсберга, из которого следовало, что на следующий день, 26 августа, части Ренненкампфа остановятся на некотором расстоянии от города, но достаточно близко к любой позиции, чтобы прийти на помощь 2-й армии в сражении, которое, по имеющимся данным, начнет он, Гинденбург[265]. Искушение было велико. Гинденбург встретил фон Франсуа, корпус которого только что начал занимать позиции напротив армии Самсонова, в отличном настроении. Теперь на них работало не только расстояние — расстояние, разделявшее армии Самсонова и Ренненкампфа, но и время в виде намеренного промедления последнего. А между тем, если бы Ренненкампф поторопился, он вывел бы 1-ю армию за озера — на позиции, с которых мог бы двинуться на юг, на помощь Самсонову.
